Николай Бурбыга: «Ребята, остановитесь, ну не делайте так!»

Участие бывшего Главного федерального инспектора в Брянской области Н. Бурбыги в депутатских выборах в Госдуму было недолгим. 26 июля Николай Владимирович по собственной воле отказался продолжать борьбу. Но пораженцем его никак не назовёшь. Прочитав это интервью, можно понять — почему. В нём вы найдёте не только искреннюю тревогу о том, куда могут завести всех нас выборы по-брянски, по-российски — Бурбыга решился вынести сор из избы, рассказать и об альковных тайнах брянской губернской власти, которой ещё недавно все брянские СМИ пели дифирамбы. О каких-то моментах мы догадывались, о каких-то знали, а о чём-то даже писали в своё время. Как человек наблюдательный, информированный, Николай Владимирович отваживается судить и о том, кто находится у властного кормила на Брянщине сегодня. Мой собеседник показался мне человеком сомневающимся, ищущим, мятежным. И не боящимся говорить о своих ошибках, заблуждениях. Всё это признаки развития. Некоторые его откровения, оценки, что называется, захватывают. Впрочем — читайте, а о другом важном — в редакционном послесловии.

1. Победителя знают все

— Николай Владимирович, прошло без малого пять лет, как Вы покинули должность Главного федерального инспектора в Брянской области. Кто-то вас помнит, кто-то подзабыл уже. И вдруг Вы решаете участвовать в дополнительных выборах в Госдуму. Почему было принято такое решение? К примеру, известный журналист Александр Хинштейн, когда собирался пойти на выборы, говорил, что его просили брянские обманутые дольщики. А как было у Вас?

— Я, как и Хинштейн, наступил на те же грабли. Только он в итоге согласился уйти от борьбы, а я решил пойти и проверить на собственном опыте некоторые существующие догадки.

Занимался писательством. Закончил одну книжку, работал над второй, и тут в первых числах июля стали звонить знающие меня люди из Брянска. Все они говорили примерно одно и то же: вы — человек узнаваемый, мы не хотим, чтобы творился бардак, который творится у нас на Брянщине. Приходите к нам. Я задумался: а почему бы не попробовать? Меня всегда тянуло в этот край. К слову, приезжал сюда уже не будучи в должности главного федерального инспектора, встречался с удовольствием с людьми, которых уважаю. И вот приехал, так сказать, "на разведку". Не приняв ещё окончательного решения, включаться в выборы или не включаться, столкнулся вот с чем. Я проехал по всем муниципальным образованиям, которые входят в 77-й избирательный округ, и везде от всех слышал примерно такое: выборы — это фикция, уже назначен кандидат-победитель из Питера, Борис Романович Пайкин от ЛДПР. Меня удивило, что процесс зашёл так далеко: за два месяца до выборов победителя знают все. Стал изучать ситуацию глубже, и прогноз людей о победителе стал подтверждаться. Честно сказать, меня это несколько раззадорило, написал заявление, выдвинулся, но уже вчера (наша беседа проходила 27 июля — прим. авт.) был вынужден написать отказ — не смог собрать положенного количества подписей, это чуть более 15 тысяч. Я изучил всю эту технологию, и могу сказать, что нормальный человек не наберёт такого количества. Потому что ещё нет избирательной кампании, ты не можешь позиционировать себя как кандидат. Обойти 15 тысяч домов, квартир — ну это всё неподъёмно. Но здесь ещё вот что. Я набрал более 17 тысяч подписей, а когда стали у нас в штабе считать, выяснилось, что около пяти тысяч их выполнено одной рукой. Понятно, что они в избиркоме будут забракованы, поэтому сам написал заявление, что снимаюсь.

И вот теперь, когда я не связан выборными обстоятельствами, можно сделать какие-то выводы. До финиша избирательной кампании ещё далеко, но я могу назвать уже, кто будет победителем. И все, кто интересуется хоть немного политикой, укажут на это же лицо. Ну так есть ли смысл играть в эту чепуху? Если за избирателей всё решили, то возникает вопрос, а зачем эти выборы, зачем мы дурим друг друга? Можно ведь сразу сказать: вот этот парень нам нравится, он нас устраивает, он будет служить государству российскому не жалея живота своего. Понимаете, я никакого отношения не имею к оппозиции, всегда был государственником, поддерживаю линию президента, я убеждён, что нельзя доверять бразды какому-нибудь крикуну, это опасно, я боюсь, я слишком люблю Россию. И это, кстати, основной мотив, почему выступаю против всего этого избирательного вранья. Разделю вопрос на две части. Внешняя политика, которую возглавляет президент и великолепно ведёт Лавров. Я просто восхищён тем, как он умело, профессионально, порядочно ведёт дело. И наш авторитет укрепляется. Почему? Потому что мы отстаиваем правду, справедливость на международной арене. А наш народ всегда был заточен на правду и справедливость. Это показывает и моё общение с брянцами. Люди говорят: мы понимаем все трудности, готовы терпеть, но мы за справедливость! И теперь — вторая часть: внутренняя политика. Хочу тут сказать словами Лаврова: ну, дебилы просто её ведут. Я этих людей знаю, их слабость, вшивость. То, что они делают — они просто подставляют президента. Хотя, собираясь на свои междусобойчики, они куражатся, кричат, как здорово здесь всех задавят, раздавят, заставят проголосовать… Но если губернатор имеет такую задачу от администрации президента, понятно, что он будет любыми методами — честными, нечестными — эту задачу решать. Иначе его посчитают негодным, скажут: так он и следующие выборы провалит, не нужен нам такой человек. Сегодня не опасно быть непрофессиональным, опасно быть нелояльным. Он теряет должность и всё остальное…

Возвращаясь к моему "эксперименту", скажу: я не расстроен, что он не удался, потому что если бы я прошёл регистрационный барьер, то столкнулся бы с разными махинациями, всей этой избирательной чернухой.

2. «Обучаемый губернатор»

— Вы почти семь лет проработали на Брянщине, последние пять лет здесь бывали наездами. Как изменилась за эту без малого пятилетку область? Какие Ваши ощущения?

— Скажу вот что. Я не увидел каких-то больших изменений по сравнению с тем периодом, когда здесь работал. Ничего особого не сделано. Тогда что-то возрождалось, строилось, и этим можно было похвалиться. Дороги делались… А сегодня я проехал по одной из главных магистралей областного центра — ну это кошмар. Такое впечатление, что вернулся в 2012 год. Не могу сказать, что этот вопрос я глубоко изучал, но для такого унылого вывода достаточно того, что открывается твоему взору. Не понравилось, что и большой бизнес какой-то приунывший. То ли это связано с общей ситуацией в стране, то ли это чисто региональная особенность. Многие бизнесмены, с которыми общался, какие-то подавленные, чувствуется какая-то безысходность.

— А что касается управления областным хозяйством? У нас уже после Вашего ухода сменился губернатор, и это наводит Вас на какие-то мысли, сравнения?

— Можно я подойду шире к этому вопросу? Я когда в 2005 году сюда ехал на работу, мне говорили, что недавно прошли в этом регионе выборы, что в полпредстве поддерживали другую кандидатуру в губернаторы, Гайдукова, но "Единая Россия" смогла продавить Денина. Вы, советовали мне, присмотритесь к нему, но он — никакой, никудышный. Но я уже во время первого общения проникся к нему симпатией. Он взял вот этой сельскостью, простотой. Он не боялся или не стеснялся мне говорить: «А вы мне подскажите…, а вы вот здесь лучше разбираетесь»… И это меня тронуло: вот какой обучаемый. Ну понятно, что он раньше никаких больших руководящих должностей не занимал, это как рядового сделать командиром полка. Но он порадовал тем, что обучаем, и с ним можно работать. И потом запомнилось его озабоченное лицо, глубокие складки, какой-то усталый взгляд… Это усиливало уважение. Через месяц я поехал к полпреду Георгию Сергеевичу Полтавченко, поделился своими наблюдениями. Он выслушал и спрашивает: «Так что вы предлагаете?». Я говорю, что надо накрутить хвост Гайдукову, хватит этот раздрай устраивать, у него амбиции, он — не состоявшийся губернатор, который уверен, что был бы лучше. И вскоре его вызвали, поговорили и после этого он стал самым лояльным к Денину человеком — всегда бежал впереди него и говорил: «Николай Васильевич, может, вы лучше вот здесь пройдёте, может, лучше вам здесь встать?.. Будете лучше смотреться». Ну, Гайдуков есть Гайдуков.

3. А если приказ преступный?

А потом были довыборы в областную Думу. Ко мне пришёл незнакомый мне на то время человек, Иван Медведь, и стал говорить, что выборы будут лживые, губернатор против того, чтобы он выставлялся. Я встретился с Дениным, передал ему все эти настроения. Он говорит: «Да вы что, Николай Владимирович, всё будет по-честному, мы закон соблюдаем, никаких проблем нет». А в день выборов звонит утром Медведь: «Вот вы говорили, что всё будет по-честному, а тут приехала толпа, ходят по дворам, людям руки выкручивают, какие-то уколы предлагают животным делать, какие-то ветеринары…». Я приезжаю туда. Действительно — толпа. Оказывается, всё Управление сельского хозяйства во главе с Николаем Кирилловичем Симоненко ходит по дворам, запугивает людей. Я попросил собрать всех. И вот у главы района собралось человек 25—30. Я спрашиваю: «Вы что здесь делаете?» — «А мы учения проводим» — «Какие учения в день выборов?» — «А это не мы, это МЧС». Звоню в МЧС. «Да вы что? Какие учения?» — отвечают. Говорю: «Смотри, Кирилыч, что творишь». А он спрашивает у меня: «А как бы вы поступили, если бы "командир" дал команду, чтобы Медведь не прошёл?» — «Ну не знаю, — говорю, — если приказ преступный, то я бы его не выполнял, ну а если ты считаешь иначе…». Он тут же: «Всё, я снимаю людей и уезжаем». Они тут же сели в автобус и укатили.

Возвращаюсь в конце дня в Брянск, захожу в кабинет Денина, сидят Лахова и Денин. Говорю: «Николай Васильевич, ну что за ерунда с этим двойным дном? Ты же заверил, сказал, что всё будет по-честному, в рамках закона…». Он только улыбается, а потом говорит: «Ну всё равно ваш Медведь победил». Показывает сводку. Потом подходит к сейфу, достаёт бумагу и продолжает: «Видите, приехал Симоненко, сказал, что мою задачу не выполнил и написал заявление об увольнении». «Вот, — говорю, — какой зам у тебя порядочный. Ну если он такой, то не надо его увольнять, я даже прошу оставить его».

Вот так потихоньку я стал присматриваться к нему и начал понимать, что Николай Васильевич с озабоченным, усталым лицом и тот, который внутри — это немножко разные люди. Я, например, получал все криминальные сводки, информацию по его связям с начальником УВД Климовым и не раз предупреждал, чтобы он дистанцировался от Климова, который оказывал на него влияние, скажем так, не очень хорошее. Ну даже то, что Климов втравил его в конфликт со своим сменщиком. Это всё были климовские делишки. Я не раз говорил губернатору: «Ну зачем вы пишете письма? Кузьмин ещё не приступил к работе в Брянске, а вы уже строчите жалобы его руководству, засоряете прессу? Ну зачем так поступать? Ну не по-божески это на самом деле». — «А вот Климов сказал мне, что он едет меня снимать». — «Да какое отношение начальник милиции имеет к снятию тебя. Тебя же президент назначает или народ избирает». Потом завёлся я с этим памятником Илье Муромцу. Так мне идея эта понравилась!

3. «Это не ваше дело»

— А чья это была идея?

— Моя, только моя. Случайно узнал эту байку, что Соловей-Разбойник — из Карачевского района. А началось с чего? Узнал, что на территории Свенского монастыря был домик Петра Первого, я нашёл эти фотографии старинные, как он выглядел, нашёл людей, которые вложились и воспроизвели этот домик. Я очень рад, что он стоит сегодня. А потом узнал эту историю про Соловья-Разбойника. Меня это завело: Илья Муромец, Соловей-Разбойник — это же ещё один брэнд для Брянщины! Стал думать, как бы реализовать этот проект. Стал искать единомышленников. И надо сказать, они быстро взялись за дело. Сделали конную скульптуру, и она с 2013 года стояла на территории завода Лихачёва. И все эти годы платили за аренду. Сейчас эту фигуру перевезли на временное хранение в Кострому. И я сейчас ищу, кому бы передать это дело, потому что я как пенсионер уже не смогу её поставить.

— А может, её установить в Муроме?

— Нет, это брянская тема, и я хочу отдать её Брянску. Но знаете, с чем я столкнулся? С завистью. Всё было сделано, чтобы выделили земельный участок возле "Метро" и потребовали 400 тысяч за аренду в год. За это болото. Как говорил Патов, чтобы его засыпать, поднять, надо 49 миллионов, а тут ещё 400 тысяч за аренду. Я начинаю разбираться, и все говорят: «Денин». Но всё это личные дела, которые создавали такой эмоциональный фон. Такая же ситуация произошла с Дворцом боевых единоборств. Мы объявили тендер и сделали проект Дворца за 11 миллионов рублей. Но вдруг Денин объявляет новый тендер и уже за 70 миллионов. Короче говоря, он как-то мешал, не хотел, видно, тех вещей, которые я помимо работы делал, так сказать, для души. Это тоже нас разводило. Ну а самое главное, я уже имел не очень хорошую информацию по нему, по его окружению. Обратился к полпреду Беглову, всё ему рассказал, объяснил, даже показал документы, которые свидетельствовали, что на третий срок его не надо выставлять. И самому Денину говорил, просил: «Николай Васильевич, ну не иди ты на третий срок. Чего ещё тебе надо? Плохо всё может кончиться». Кстати, Смирнову я говорил ещё раньше: «Смирнов, ты сядешь первый, а за тобой пойдёт вся команда, Денин». Смирнов мне нравился. Мужик такой, служил в армии… Он только ухмылялся, но ничему не внял. Так всё и произошло, к сожалению.

…И вот когда я полпреду стал всё это рассказывать и показывать, он говорит: «Это не ваше дело». Ну как не моё дело? Это же бьёт по авторитету власти, мы сейчас его будем двигать, а потом уголовное дело появится. Ну зачем, чтобы показательно снять потом? Он говорит: «Это не ваше дело». И смотрит на меня как на человека, уже выпавшего из этого гнезда, как на чужака. Ну как было уже работать в этой ситуации? Он мне предложил работу в Орле, даже назначил туда, но работать в этой ситуации, я понял, уже не смогу. Во-первых, всё это уже лицемерие. Во-вторых, могут всегда что-то найти, придраться. Поэтому я сам взял и ушёл. Добровольно.

4. Тайна о котёнке

Но теперь — если сравнивать с нынешним, со сменщиком Николая Васильевича Богомазом. Я в своё время с ним познакомился, но хорошо его не знаю. Однажды он пришёл ко мне в приёмную и стал жаловаться на Денина, что тот обижает его жену-фермершу. Я переговорил с Дениным. Тот говорит: да вы что, я наоборот помогаю, они же там картошкой занимаются (а тогда как раз был взят курс на возрождение брянского картофеля), никаких проблем у них нет. Проходит какое-то время, и снова приходит ко мне Богомаз и снова говорит, что Денин щемит его жену. Ладно, говорю, я сейчас ему позвоню, а ты пойди к нему и выскажи, может, я неправильно ему объясняю ситуацию. Сам, словом, пойди и встреться. Позвонил Денину и говорю: «Пожалуйста, прими Богомаза, он сам лучше расскажет, в чём там проблематика». Денин: «Да нет вопросов, пусть заходит». Богомаз пошёл. Спустя неделю Богомаз снова у меня в приёмной сидит. Я спрашиваю: «Что произошло?» — «Да ничего… Всё ещё хуже стало. Обижает жену». Я говорю: «Богомаз, ну ты же здоровый мужик, подойди к нему, врежь ему пару раз. В конце концов, это твоя жена, не моя. А то он неправильно меня поймёт. Ну пойди ещё раз, поговори, сам разберись». Богомаз посмотрел на меня как на умалишённого и ушёл. Вот это и всё наше с ним знакомство. Потом я его видел в Думе…

Но знаете что настораживает? Слишком много людей высказываются, что Николай Васильевич по сравнению с Богомазом — маленький, пушистый, мягкий котёнок. Это меня сильно удивляет. Я пока не нахожу объяснения этой характеристике. Я не знаю, какие достижения у Богомаза, но когда люди говорят так, я не могу понять, что стоит за этим. Могу говорить только о том, что говорят люди, а говорят они о Богомазе не очень приятное.

5. Неотмытый Антошин

— Но, может, вопрос в том, кто реально находится у руля области. Вот такой красноречивый момент. Я не знаю, видели ли Вы, как приходил на работу и уходил с работы Денин…

— …Денин в 6 утра или даже в 5 утра был уже в рабочем кабинете и уходил в 22 или 23 часа. Я сам был свидетелем, я жил здесь один в центре, вечерами часто заходил к нему, и мы обсуждали какие-то рабочие вопросы. И видел, что это пахарь был.

— И мне приходилось наблюдать не раз, как приходил и как уходил Денин с работы. Но при губернаторе Богомазе произошли довольно примечательные изменения. Такая картина. Вот он спускается вниз, и сразу дежурные сотрудники полиции на входе в здание администрации выстраиваются "во фронт", хотя они не подчиняются губернатору. Один бежит открывать настежь дверь и дальше следуют три персоны — Богомаз, за ним — Антошин, третий — Суббот. Связка первых двоих стала уже притчей во языцех. Вы в своё время, как Главный федеральный инспектор, с отголосками деятельности Антошина, наверное, сталкивались.

— Да, мне с улицы Горького рассказывали всю эту историю. Она не очень приятная, а точнее сказать, она омерзительная с точки зрения и офицерской чести, и других вещей. Я с ним лично не знаком. Но мне приходится то и дело слышать: вот если бы губернатор не слушался Антошина, то в области был бы совершенно другой климат и ситуация поменялась бы, и вообще всё было бы хорошо. Я не знаю… Знаю только, что мой коллега, Соломатина имею в виду, пострадал из-за Антошина.

— За что конкретно пострадал?

— Мне говорили, что он осмеливался высказывать своё мнение по этому человеку, и довольно настойчиво. И говорил губернатору, что надо как-то поменять политику и стать более самостоятельным. Поэтому между ними и возникла неприязнь. То, что об этом парне только и говорят в области, и в самых различных ракурсах его рисуют, это, конечно, формирует нездоровую атмосферу, нездоровую. Кого-то сильно смущает, что человек, осуждённый за разглашение гостайны, поставлен в Думе руководить молодёжным комитетом. Моё убеждение: у этого человека нет морального права на публичность, он должен сидеть молча, тихо где-то отрабатывать свой хлеб, если он работает. Как, кстати, раньше он и сидел. Он же раньше, при Денине, не высовывался. Его не было слышно. А всплыл только при новом губернаторе. Повторяю: он должен занимать своё скромное место. Потому что отмыть его невозможно. Те факты, которые есть в приговоре, — они страшные, когда идёт предательство. Как можно это оправдать? Я не знаю, с чего, во имя чего из него решено сделать такую фигуру. Значит, действительно он имеет какое-то личное влияние на губернатора.

6. "Будет команда — будем действовать"

— Сменим тему. Вы довольно длительное время отработали на Брянщине в должности Главного федерального инспектора. Вокруг самой этой должности и вокруг в целом этого института до сих пор много всяких разговоров, споров. Одни считают эту должность абсолютно бесполезной, другие, напротив, видят какой-то в ней прок. А у Вас есть своё мнение на этот счёт? Может, Вы видите возможность сделать этот институт более эффективным…

— Когда эта структура возникала, была логика. Властной вертикали не было, России, где развивалась местечковость, угрожал распад, и конечно какая-то была необходима скрепа. В то время в регионах были представительства президента, где присматривали за "телодвижениями" губернаторов. Когда я пришёл на работу, мне постоянно задавали вопрос, какие у меня обязанности. У меня на столе лежала папка с бумагами, где были описаны эти обязанности. На самом же деле, это смешной функционал, он не соответствовал существующим реалиям. Если говорить по-серьёзному, то я вообще не вижу какой-нибудь надобности в этом органе. Ну зачем он? Губернаторы все выстроены, и даже если какой-то губернатор начинает своевольничать, допустим злоупотреблять служебным положением, девиц таскать к себе в кабинет внаглую, то главный фединспектор может лишь фиксировать это, он не сможет докладывать наверх об этом. Будет же конфликт, и в этой борьбе он заведомо обречён на поражение. И зная об этом, инспекторы будут сидеть тихо, помалкивать, а то и присоединяться к непотребному поведению региональной элиты.

Вспоминаю свой разговор, когда приехал в Брянск на работу, с тогдашним начальником УФСБ. Он сказал: «Да мы знаем об этой троице — Денине, Климове и "Емеле", знаем даже, что они, празднуя победу, говорили, что теперь область в их руках». «Ну и что вы?» — спрашиваю. Отвечает: «Ну, будет команда, будем действовать, а пока…». Вот в такой действительности мы живём. Если бы фээсбэшники тогда высунулись, не исключаю, что начальник их был бы снят. Поэтому, как говорится, надо соблюдать политес. Вот все и соблюдают его. А то, что таким молчанием, равнодушием наносится урон власти, её авторитету — об этом никто не думает.

Тут хотел бы вернуться к грядущим довыборам. Понимаете, люди-то видят это всё. Знают, что победитель уже назначен, что один из заместителей Богомаза ездит по предприятиям с этим назначенцем и говорит: вот, сукины дети, вот кто должен быть в Думе, вы поняли меня? Всё, дана команда. А что эти подневольные люди смогут, те же муниципалы? Им руки выкрутят. А ведь у всех у них есть дети, родственники, близкие, они при детях разговаривают, рассуждают, возмущаются всеми этими делами. Дети — народ более горячий и отважный — потом и выходят на Болотную. Они верят, что всё так и происходит, потому что они от родителей это слышали. А потом мы ищем врагов, мы делим людей на своих и чужих. Это всё — та же внутренняя политика. Тем самым подставляется президент и ослабляется государство. И мой прогноз: протест от такой политики будет только нарастать. Вот о чём болит моя душа. Казалось бы, лучше писать романы и об этом не думать.

7. Жажда сговорчивого

— О романах мы поговорим, но пока спрошу вот о чём. За годы работы на Брянщине перед Вами прошла целая галерея чиновников, депутатов, руководителей правоохранительных органов… Кто-то же из них Вам запомнился, кого-то могли бы выделить?

— Конечно, менее всего я хотел бы выходить на конкретные персоналии. Боясь кого-то обидеть. В целом все, с кем сталкивала меня здесь судьба, — люди вполне нормальные. Но перед всеми встаёт рано или поздно вопрос: на чьей стороне быть, на стороне зла или добра? Я, к примеру, обратил внимание на прокурора Корниенко. Он много занимался денинской администрацией, собрал большой материал. Я спрашивал у него, а успеешь легализовать этот материал. Он успокаивал: успею. И успел бы, может быть. Если бы генпрокурором оставался Устинов, но пришёл Чайка. К Чайке зашли, позвонили, написали бумагу, послали депутатов. И Чайка тут же, не вызывая прокурора, взял и убрал его с должности.

Перед приездом в Брянск полпред Полтавченко наставлял меня: вы не влазьте никуда, изучите все "минные поля", узнайте, где чьи интересы. Регион сложный, оттуда больше всего жалоб. Пример приведу. Приходит ко мне Климов, папочка при нём, а до этого он позиционировал себя как такого сильного опера. В общем, любитель саморекламы. Говорит: «Николай Владимирович, вы знаете, кто самый главный мафиози здесь в области?» — «Нет, не знаю». — «Это — прокурор». — «А какие доказательства имеете?» — «Ну вот он там, бывший, лодкинский». И дальше слышу сплошной субъективный лепет. Говорю, что же ты позиционируешь себя как сыскарь, опер, ну приведи хоть один аргумент серьёзный. «Да понимаете, кто — я, а кто — он». Потом начинает жаловаться на фээсбэшников: они вот там границу крышуют, и всё остальное. Я переговорил с ними. Говорят, да мы его машину задержали, чем-то незаконным занимались его люди, и вот теперь ветер подул на нас.

Короче, мне все казались нормальными, приличными людьми. Был каким-то сложным, непонятным, мутным Климов. Его преемник Кузьмин — конечно, совсем другой человек. Я обратил внимание, как он приходил сюда. На него обрушились в СМИ, кроме вашей газеты. Вы правильно писали, что человек ещё не приступил к работе, а его уже поливают. У меня развито чувство справедливости, думаю: дай изучу, кто он такой? Позвонил в Екатеринбург. Мне сказали: нормальный человек, порядочный, и он не будет влазить в какие-то местечковые разборки. Мне кажется, он и сегодня не запятнал себя, хотя на него постоянно, что при Денине, что сейчас, идут жалобы, приезжают комиссии… Понятно, любой губернатор хотел бы иметь ручных силовиков, а этого допускать никак нельзя. Ему кажется, что этого несговорчивого уберу, другого сговорчивого пробью на должность, и стану владыкой полным. Но такого не произойдёт, вертикаль так устроена.

8. Беспощадное колесо обстоятельств

— А теперь о Вашей недавно вышедшей автобиографической книге "Крик бабуина", в которой есть и глава, посвящённая Брянщине. Насколько известно, она была сильно сокращена Вами. А почему? И прочитаем ли мы когда-нибудь то, что не попало в книгу?

— Это было предложение редактора. Она человек опытный, я ей доверял. Она и указала мне на перебор материала о Брянщине. Вообще, я хотел написать книгу об Афганистане, но потом, когда начал писать, понял, что без брянских моментов повествование будет неполным. Всё же семь лет здесь, многое меня сильно задело и продолжает волновать. И получилось у меня о Брянщине много. Но потом принял предложение редактора, и страниц 180—200 "брянских" пошли "под нож". Если бы они остались, то нарушились бы все пропорции: Брянщина бы "подавила" всё остальное. И пострадало бы художественное начало.

Конечно, этот благословенный край меня не отпускает и сегодня. Хочется сравнить: была одна власть, пришла другая, может, скоро придёт третья… Мне всё это очень интересно. Для меня Брянщина — это и физическая потребность вырваться из столичных каменных "застенков". Я не рыбак, но испытываю потребность просто приехать сюда, просто посидеть на берегу, посмотреть на воду, вкусить патриархальной тишины, которую проблема найти даже в Подмосковье. А здесь — красота какая! Так что я во что-то трансформирую брянский кусок. Скорее это будет всё же какая-то художественная вещь. Но на основе реальных фактов.

Вот один эпизод, который меня потряс. Прошли какие-то очередные выборы. Николай Васильевич говорит мне: «Соберите федералов с жёнами, давайте в "Боровом" посидим, поговорим по-семейному. А я приглашу только замов своих». Все вскоре собрались, сели за один большой стол. Был обед, естественно — со спиртным. Все что-то говорили, тостовали. Подходит очередь к губернатору. С ним сидела его супруга Надежда. Вдруг она поднимается и говорит: «Разрешите я скажу». Она выходит из-за стола, подходит к Николаю Васильевичу, целует его в маковку, так трогательно. И начинает петь песню. Я сижу и чувствую, как во мне всё переворачивается. Она поёт об улетающей стае, но подраненный вожак вынужден был сесть на поляне. Стая, какое-то время покружив над ним, покричав, улетела. И вот он остался один-одинёшенек. И спела она её таким сердечным голосом, так проникновенно, что когда закончила, все были в шоке. Это было какое-то потрясение. Сидевший напротив меня прокурор Журков, бедняжка, снял очки и стал их тщательно протирать. Я думал, он стёкла протрёт. Все просто опешили, переглядываются, повисла тишина — все понимали, что Николай Васильевич уже серьёзно подранен. По разным вопросам, по разным делам. Это уже было ближе к 2012 году.

Таких моментов было много, но я их убрал. Тогда бы это была книга о губернаторе Николае Васильевиче Денине, о котором у меня душа болит. Я честно говорю, переживаю за него. Вспоминаю его тогдашнего, знаю нынешнюю ситуацию, конечно, колесо обстоятельств прошлось по нему очень жёстко. Но с другой стороны — что поделаешь.

— Отношения Ваши с Дениным, как можно понять, были неоднозначными. Начиналось всё с позитива, а закончилось непримиримым столкновением. В какой момент количество скопившегося негатива о нём перешло в новое конфликтное качество?

— Да, было всего много. Были и закулисные интриги, была эта абсолютно ненужная борьба с новым начальником полиции, потом была информация, когда жилищно-коммунальные деньги, которые собирались, увозились в столицу уже обналиченными и в другие карманы. А последней каплей была та же история с памятником, когда в брянской мэрии мне сказали, что «ваша общественная организация должна платить 400 тысяч за аренду участка», что «так сказал Николай Васильевич». Я разозлился, звоню ему в кабинет, его нет, позвонил Теребунову. Он говорит: «Мы с Николаем Васильевичем в аэропорту». И меня прорвало: «Я с ним говорить не буду, но передай ему, что с этого дня я не в его "лодке". Теперь я знаю конкретно, чего он стоит». Надоело уже это лицемерие. Он может поговорить с вами как бы по душам, а сделать всё наоборот. Хотя он — не самый плохой. Я спустя время сравниваю с людьми, с которыми приходилось общаться, и прихожу к выводу, что он — не самый плохой человек. Но были всякие моменты. Помните, наверное, про нападение на Лодкина. Я пригласил Климова, спрашиваю, что там с Лодкиным произошло. А он говорит: «Да ну какое там нападение… Он же старик уже, с головой проблемы, открывал гараж, ветер подул, ну его этой дверью и шибануло». Я говорю: «Слушай, это понятно, что кроме ветра ты больше никого не найдёшь. Но понятно же, что это было всё организовано. Да, он ваш оппонент, ну зачем бить его, есть же какие-то нравственные нормы, тормоза. Он же вам неопасен, зачем вам это надо было делать?». Сидит, глазки суетливо прячет. Ну понятно, что он в теме. И кто бил, и кому было поручено это делать — всё же это известно сегодня.

9. Неча на зеркало пенять…

— Николай Владимирович, с учётом того, что Вы не только или не столько чиновник, сколько журналист, поработавший в таких авторитетных столичных изданиях, как "Красная звезда", "Известия", не могу не задать Вам в чём-то банальный вопрос о взаимоотношениях власти и прессы. С учётом также того, что во время Вашей работы на Брянщине Ваши отношения с некоторой частью нашей прессы были конфликтные…

— Для меня аксиома: журналистика — это зеркало. Я всегда говорил: пишите, что хотите, не позволяйте только себе заказухи и глумиться. Меня никогда не заденете, когда напишете обо мне правду. Ну что тогда делать? Я подниму руки и, скажу по-детски, постараюсь исправиться. Мы же знаем, что СМИ бывают разные: есть приспособленцы, которые легли под власть, получают от неё деньги и этим живут. Им ничего не надо, им укажут, о чём, о ком и как написать. А есть СМИ, которые пытаются донести до граждан объективную информацию. Вот я за то, чтобы такой информации и таких СМИ было больше. То, что региональная брянская власть преследует вас — это полное безобразие. Мне рассказывали — оказывается, купить вашу газету невозможно практически нигде и даже пытаются наказывать тех, кто подписывает её. Ну это полный нонсенс, пещерный век уже какой-то. Если они с чем-то не согласны, они могут объяснить свою позицию в другой газете, а ещё лучше — напрямую в вашей. Ну а преследовать — это глупость, абсолютная глупость. У меня в Брянске был единственный конфликт с "Брянскими буднями". Почему я тогда возмутился? Там было откровенное враньё, да ещё поданное в издевательской форме. Я знал, кто исполнил это всё, был у Гайдукова человечек, занимался его пиаром. Тогда подумал, почему бы мне, если я прав, не побороться в правовой плоскости?

Считаю, что это здорово если есть здоровая пресса и указывает на недостатки, пороки, которые нам мешают развиваться, улучшать наше общественное качество. Почему вот я даю это интервью? Только потому, что мы поступаем неправильно, не желая проводить честные выборы, мы губим тем самым авторитет власти, губим себя. Больше у меня никаких мотивов нет. Никакого тщеславия, никакой саморекламы. Я, если вы это уже поняли, вообще малопубличный человек, не хотел красоваться. Не люблю я это мельтешенье, показуху.

10. Отечество в опасности!

— О том, что мы, не желая проводить честные выборы, поступаем неправильно, говорит даже г-н Жириновский. Он, видя, как остро реагирует на обман молодёжь, предупреждает, что, если будем упорствовать во лжи, возможен социальный взрыв. Но одновременно мы видим, как ведут на Брянщине власть предержащие, продвигая представителя ЛДПР по фамилии Пайкин. После этого предостережение Жириновского воспринимается многими уже как пиар.

— Нет, если абстрагироваться от суеты вокруг продвижения этого господина, то по сути Жириновский прав. В нём, вообще-то, нельзя видеть только клоуна. Я давно наблюдаю за ним и прихожу к выводу, что многое озвученное в разное время им сбылось или сбывается. То, что он говорит на этот раз, как раз и меня побуждает сказать, кричать: «Ребята, остановитесь, ну не делайте так!». Что меня удерживает от перехода в оппозицию? Я не хочу волнений, взрывов. Нельзя раскачивать лодку, но её раскачивают. Основой моей жизни было служение Отечеству, но оно сегодня в опасности! Конечно, на Брянщине власть сейчас всё зачистит, всех задавит, пропихнут в депутаты того, кто ей удобен. Там, в администрации, сейчас атмосфера как в армии. Сказали люминий — всё, люминий. Но общественная жизнь — не армейская. Я побывал в 14 районах области и увидел, ощутил жуткую атмосферу: все, абсолютно все, с кем приходилось общаться, понимают, что нынешние выборы — ложь, не согласны с ней, но только самые отчаянные отваживаются возмущаться вслух. Остальные — покоряются. Но помните, что сказал замечательный писатель, правозащитник Короленко? «Насилие питается покорностью, как огонь соломой». Нынешние выборы можно приравнять к насилию. Над здравым смыслом, над здоровой человеческой волей. А оно, как известно, может породить только насилие. Тот самый всепоглощающий огонь.

Владимир ПАНИХИН

Необходимое послесловие

Николай Владимирович Бурбыга решился дать оценки не только отошедшим и отставленным от властных дел, но и представителям действующей региональной политэлиты. Возможно, кому-то есть что дополнить, уточнить, возразить — всем мы готовы предоставить возможность высказаться. Звоните, пишите. А сейчас несколько суждений по горячим следам, так сказать. Предвидим, далеко не все читатели согласятся с интервьюируемым, когда он даёт оценки внутренней и внешней политике нашего нынешнего президента, чуть ли не обожествляя его действия на внешней арене и не скупясь на резкие выражения, характеризуя действия "плохих бояр". То есть в одном случае мы не нахвалимся мыслимыми и немыслимыми доблестями руководителя нашего государства, восторгаемся его всезнанием и всеумением, а в другом — сочувствуем: его, мол, подставляют… Но он — главный творец властной вертикали — не видит разве, в каком состоянии современные институты гражданского общества в России, что представляет собой её нынешняя избирательная система? Мы Запад виним в русофобии, требуем от него большего уважения, но в достаточной ли мере сами себя уважаем? Они же там на Западе знают о нас, о том, как мы выбираем свою власть и сразу же после выборов начинаем презирать и ненавидеть её. Они многое про нас знают, исходя из этого и судят.

Ну как будешь испытывать другие чувства к власти, о которой рассказано в интервью человеком, не один год обретавшимся на региональном властном Олимпе? Один рассказанный им эпизод — о беседе с бывшим начальником УФСБ, заявившим, что ему известно о тесных связях бывшего брянского губернатора с криминалом и ожидавшим отмашки "сверху" — заставляет поразмышлять вот о чём. В своё время, когда в высоких кабинетах об этом знали, но делали вид, что не знают о связке Денина-Климова и криминального авторитета по кличке "Емеля", мы написали об этом. Многие ещё помнят две публикации — «Заказ от… губернатора» и «"Ганс", "Клим" и "Емеля" — эта троица встречалась, обсуждала, решала…». Тогда газету обвинили в том, что она посмела предоставить свои страницы для откровений О. Афанасенко, ранее входившего в криминальный круг "Емели". Кому, мол, поверили, да на нём клейма негде ставить… Тогда же Денин и Климов вчинили разорительные иски к газете и предсказуемо повыигрывали их. И какова в итоге цена этим победам и этим искам, когда о названной криминальной троице свидетельствуют не бабушки с завалинки, а люди такого должностного калибра? Ещё и ещё раз приходит на ум эта великая истина: нет ничего тайного, что не стало бы явным. Пройдёт какое-то время, возможно, даже недолгое, и нам откроются тайны тех, кто заправляет в области сегодня. Им кажется, что они могут безнаказанно сколько угодно издеваться над выборами и избирателями, над газетой и её читателями. Нет, так не бывает. Просто потому, что быть так не должно.