Ставка на вымирание?

Уважаемая редакция! Написать в вашу газету меня заставили недавние сюжеты, показанные по главным официальным федеральным каналам — Первому и "России". В них рассказывалось о том, как на складе "Центральной фармацевтической базы" Петербурга прокуратура обнаружила просроченные лекарства общей стоимостью более 300 миллионов рублей. Это были бесплатные лекарства, предназначенные для больных, имеющих льготы. Я, просмотрев всё это безобразие, испытал шок. Что же это выходит? В России больные добровольно отказываются от бесплатных лекарств? Но мы же знаем, что в жизни всё обстоит совсем иначе — люди, сбившись с ног, ищут эти льготные лекарства, стоимость которых для их тощих кошельков неподъёмная. Я, житель посёлка Жирятино Баранов Валентин Григорьевич — один из них. Мне 77 лет, ветеран труда, участник ликвидации последствий Чернобыльской катастрофы, инвалид 2-й группы. В 2010 году у меня диагностировали бронхиальную астму. В Брянском диагностическом центре назначили лекарство "Симбикорт", но с этого года жирятинская аптека стала отпускать мне другое лекарство — "Формосанид-натив". Но после его приёма я почувствовал ухудшение состояния здоровья. Врач в диагностическом центре дала совет: что ж, если не дают льготный "Симбикорт", покупай его за наличные. С моей пенсии ежемесячно удерживают тысячу рублей на лекарство и санаторное лечение. Но путёвку на лечение не дают уже несколько лет, теперь отказывают и в льготном лекарстве, которое в отличие от навязываемого реально помогает мне. Обращался и в областной департамент здравоохранения, и в областной Росздравнадзор, и к губернатору Богомазу. Бесполезно. Разводят руками и шлют отписки.

Но если бы я один был в обделённых. Примерно месяц назад в нашей больнице встретил Анатолия Казачкова, давнего моего знакомого из села Кульнево, бывшего директора местного совхоза, потом предсельсовета. Со слезами на глазах жаловался он мне, что не хватает денег на дорогие лекарства, способные хотя бы на время укротить жестокую боль. Через несколько дней узнаю: мой знакомый от безысходности свёл счёты с жизнью. Я бы мог привести и другие примеры, когда либо из-за отсутствия у больных средств, или из-за отсутствия в больнице расходных материалов страдали мои земляки. Вплоть до летального исхода. Перед глазами встаёт старушка, приехавшая в больницу из отдалённого населённого пункта. Домашняя кошка укусила палец на руке. Пыталась вылечиться сама, но рана не заживала, рука распухла. В Жирятино ей не помогли, направили в Глинищево, в Брянскую районную больницу. Там никто не стал её смотреть, вернули в Жирятинскую больницу. Но здесь не смогли сделать перевязку из-за отсутствия перевязочного материала. Не знаю, чем всё закончилось, но я сам, помнится, приходил в больницу со своей мазью, своим бинтом и пластырем.

Нет, определённо что-то совсем непотребное, жуткое происходит с нашей медициной. Может, когда исследуют причины обрушившейся на неё и на нас оптимизации, даже назовут то, что происходит, преступлением. А как назвать то, что сделали с нашей Жирятинской районной больницей? Строили её лет пятнадцать, построили, закупили современное оборудование, зазвали медработников по специальной программе, а в этом году больницу закрыли, врачи уволились, оборудование вывезли. Кому в голову пришла такая дикость? Хотелось бы знать, чем была вызвана и чем объяснялась эта оптимизационная комбинация. Неужто улучшением доступности медицинской помощи на селе?

Благодаря Интернету мне стала известна такая статистика. На 1 января 2000 года на территории Брянской области проживало 1 миллион 423 тысячи 178 человек, а на 1 января 2018-го — 1 млн 210 тысяч 982 человека. Население Брянщины уменьшилось почти на 212 с половиной тысяч. По сравнению с прошлым годом убыль населения составила 9 тысяч человек, из них половина — это сельский люд. Это при том, что в селе проживает 360 тысяч человек, а в городской местности более 850 тысяч, то есть сельский мор — почти втрое свирепее, чем городской. Среди минусующих наш Жирятинский район — в числе "лидеров".

Наши государственные мужи, помнится, так объясняли российское участие в сирийских событиях: мы-де защищаем Отечество от террористов на дальних подступах. Может, и защищаем, но от вымирания, на которое, похоже, сделана уже какая-то чудовищная ставка, собственных граждан, выходит, не можем защитить.

Валентин БАРАНОВ,

пос. Жирятино

P.S. Готовя это письмо к печати, мы решили поближе познакомиться с его автором. Валентин Григорьевич Баранов в Жирятино человек известный и уважаемый. Бывший первый заместитель начальника райсельхозуправления, затем руководитель районного профсоюза работников сельского хозяйства, один из первых, если не первый, на Брянщине фермер. Где бы ни работал, его отличало неравнодушие, критический взгляд на многие негативные явления. В Жирятино ещё помнят, как в конце 80-х годов он пробивал дорогу к фермерству, как преодолевал сопротивление профсоюзных и прочих чиновников. Знают здесь и про судебную тяжбу по поводу водопровода, который Валентин Григорьевич сделал для своего домохозяйства в середине 90-х годов. Позже, когда попытался узаконить его, районная власть посчитала водопровод муниципальной собственностью. Тут-то и узнал предприимчивый Баранов, что такое судиться с властью. Его неравнодушие и в том, как пытался в брянских газовых конторах обратить внимание на то, что в расстраивающемся Жирятино нередки случаи, когда добротные дома, не желая думать о последствиях, строят чуть ли не на линии газопровода. Увы, и в Брянске он столкнулся с таким же нежеланием думать о последствиях.

Последний абзац барановского письма — о нашем пребывании в Сирии — заставляет вспомнить известное письмо выдающегося русского писателя Андрея Платонова: «Россия тратилась на освещение пути всем народам, а для себя в хатах света не держала».