Память без срока давности

Волей случая в моих руках оказался уникальный документ — дневник легендарного спецотряда НКВД "Славный". Того самого, который защищал Москву, а позже в условиях строгой секретности под видом партизанского отряда выполнял задания на территории современных России (Брянская и Калужская области) и Беларуси.

Листы формата А4 испещрены мелким почерком. Пометки на полях говорят о том, что с документом долго и кропотливо работали. На пожелтевших от времени страницах — практически вся война глазами одного человека, Михаила Ивановича Оборотова.

Неизвестно, где бы сейчас находился этот дневник, если бы не случайная встреча в 1970-х годах, когда простая могилевчанка, учительница математики Елена Киреева во время отдыха познакомилась с седовласым Михаилом Ивановичем. Так завязалась их многолетняя дружба, а после смерти Оборотова именно Елене Васильевне достался его дневник. Так завещал автор.

Долгие годы оригинал находился в музее Могилёвской средней школы № 22, созданном этой женщиной, потом она передала его в музей КГБ Республики Беларусь, а себе оставила копию. Возможно, дневник так бы и остался одним из многочисленных музейных экспонатов, но пару лет назад случай познакомил уже бывшую учительницу с ветераном белорусской контрразведки Вячеславом Борщевским, который, узнав про "Славный", стал активно исследовать эту тему. Так дневник оказался в его руках, позже — в моих.

Дневниковые записи Михаил Оборотов, начальник штаба спецотряда "Славный", вёл с февраля 1942 по август 1944 гг. Каждая страница — сродни целой жизни. Дневник лишён сантиментов и отражает в большинстве своём факты — за редким исключением, когда автор раскрывает характер бойцов, рассказывает об их отличительных чертах и останавливается на деталях жизни и проведённых операций.

Ещё одна особенность дневника — в том, что о себе Оборотов, как правило, пишет в третьем лице. Крайне редко можно прочесть «Мною выполнено задание…», чаще всего это звучит так: «Группа Оборотова…». Именно поэтому не сразу можно понять, чьей именно рукой писалась история отряда. И последнее, о чём необходимо сказать перед тем, как начать рассказ о боевом пути "Славного": при цитировании дневника Михаила Оборотова стиль, орфография и пунктуация автора сохранены полностью.

1. Другая война

Первая запись в дневнике датирована 20 февраля 1942 года.

«Отряд ст. лейтенанта Шестакова по заданию командования, перешёл линию фронта в тыл немцам для выполнения спецзадания правительства в р-не г. Людиново. Отряд состоял из 50 бойцов хорошо обученных, выносливых и преданных до конца жизни своей Родине. В отряд вошли также уже знакомые по партизанской борьбе в тылу у немцев партизаны отряда Медведева: Ерофеев Михаил, Садовников Николай, Егорычев Иван. Кроме этих товарищей отряд имел в своём составе спортсменов…

По национальному составу отряд был разнороден, в одном руководила одна боевая задача — как можно больше уничтожить врага, поднять народ на партизанскую борьбу, организовать второй фронт в тылу противника», — писал Оборотов.

Первым делом шестаковцы разведали обстановку, присмотрелись к людям, обратили внимание на наличие разветвлённой узкоколейки, телефонной связи, районной газеты. Но самое главное — сюда, на партизанский аэродром, прилетали советские самолёты.

Изначально отряд расположился в посёлке Ивот, но 23 февраля, дождавшись темноты, староста деревни Думлово, располагавшейся на границе Калужской и Брянской областей, на подводах перевёз бойцов в более укромное место, на маленькую железнодорожную станцию Волынь, со всех сторон окружённую лесом.

Очень скоро думловский староста Зайцев поплатился и за этот поступок, и за то, что радушно принял шестаковцев, и за помощь в налаживании связи с командирами местных партизан. Немцы требовали, чтобы мужчина отвёл их к месту дислокации отряда. Тот долго петлял по лесу, уводя за собой фашистов, делал вид, что заблудился в непролазных дебрях и в итоге вывел к давно разгромленному лагерю, где раньше располагался отряд Медведева. Тогда немцы вконец потеряли терпение. Они зверски пытали старосту, избили его до полусмерти, но ответа на свои вопросы так и не получили. Зайцева спасло только чудо — его, полуживого, замерзающего на снегу при лютом морозе, случайно обнаружили жители деревни.

В первой же записи Оборотов отметил: «Полиция издевалась над семьями партизан и советских людей, расстреливала без суда и следствия по своему усмотрению. Много погибло от рук полиции или их указке командиров, выходящих из окружения группами или одиночками и бежавших из фашистского плена».

Первая кровь

28 февраля стало скорбной датой в жизни отряда. В этот день была запланирована рядовая хозяйственная операция в Рогнединском районе, на задание отправились трое бойцов. Поначалу всё шло, как и планировалось. В деревне Гатьково бойцы первым делом наведались к немецкому ставленнику — помощнику старосты, который не щадил людей. Шестаковцы конфисковали у него награбленное имущество и по просьбе населения, которое немало настрадалось от этого человека, расстреляли изменника.

В это время в соседнюю деревню успел добраться доносчик, который сообщил полицаям о действиях партизан.

Из дневника "Славного": «Боясь вступить в открытый бой с партизанами они решили сделать засаду на троих партизан. Наши бойцы ничего не подозревая стали выезжать в лес откуда полиция и немцы в кол. 30—40 человек, подпустив на близкое расстояние, открыли огонь».

Невредимым остался только Николай Садовников, который стал забрасывать неприятеля гранатами. Фёдор Бухман получил ранение в руку, но остался жив. Он активно отстреливался из пистолета. Николая Соколова вражеская пуля не пощадила. Он погиб с первых выстрелов. Весь личный состав тяжело переживал эту утрату. На митинге каждый поклялся отомстить фашистам, в том числе партизаны Фролов и Газаев, которым оставалось жить всего несколько дней. 5 марта они, разыскивая отряд Чупеева, погибли возле деревни Журиничи Брянского района.

Желание шестаковцев отомстить немцам за убитых и раненых товарищей становилось сильнее день ото дня. Практически ежедневно ими совершались операции, направленные на уничтожение врага. Им удавались самые дерзкие диверсии, после которых об отряде Шестакова стали слагать легенды. Уже с первого месяца немцы и полицаи, попавшие под прессинг отряда "Славный", стали не на шутку бояться партизан.

Командир Шестаков

22 марта 1942 года Анатолий Шестаков с группой из 18-ти человек вышел на рискованную операцию в посёлок Сукремль, расположенный в 3-х километрах от Людиново. Разведка доложила о группе СС, насчитывающей более 60 человек, которая двигалась в сторону города. Шестаков решил уничтожить неприятеля. Командование операцией взял на себя. Мастерски организовав засаду, чекисты впустили эсесовцев в ловушку и устроили настоящую бойню.

Оборотов отметил в записях: «В короткой схватке враг был разгромлен, понеся убитыми 50 солдат и 4 офицера. При этом захвачены трофеи: 4 пулемёта, 12 пистол. Убито 9 лошадей и захвачено продовольствие. Наших жертв не было… Вскоре после этого Шестакову было присвоено звание капитана».

Прошло немного времени, и командир получил звание майора. Этого человека уважали в отряде и ценили в Москве. К нему шли за советом и обращались за помощью.

Изредка Михаил Оборотов даёт в дневнике краткие характеристики командиру. Но и этих лаконичных записей достаточно для того, чтобы понять, что Шестаков — человек с большой буквы. Он неоднократно спасал отряд от гибели и провала операций, смело шёл в атаку в самых рискованных заданиях и берёг каждого человека, потому что отряд был для него как семья. «Шестаков беспредельно смелый человек… его любят не только наши бойцы но и партизаны других отрядов и местное население», — писал Оборотов. Командир был не только координатором жизни "Славного", он, без преувеличения, являлся его сердцем.

Из дневника отряда: «Народ (в отряде — прим. авт.) весь хороший, большинство военнослужащих. Отряд служил примером среди партизанских отрядов. Бойцы наши дисциплинированы, смелы, находчивы. Если в операции с другими отрядами участвует какая-нибудь группа, то партизаны чувствуют себя смелее, т.к. знают что с шестаковцами нигде не пропадёшь. Особенно уверенно идут на операцию если идёт майор Шестаков, которого все ценят и уважают, любят как старшего товарища, отца».

К Шестакову хотели попасть многие, но он, придирчивый и разборчивый в людях, принимал в отряд лишь единицы. В некоторых новоиспечённых бойцах сомневался и потом ещё долго присматривался к ним. Так было с начальником разведки Василием Рыкиным, так было с самоотверженным старостой Зайцевым. На капитана не обижались, понимая, что дополнительные меры предосторожности не помешают, особенно когда не знаешь, где свой, а где чужой.

Шестаков прослыл среди партизан не только своим придирчивым норовом, но и безграничной самоотверженностью. Если чей-то отряд попадал в беду, он первым шёл на выручку, а к нему шли за помощью.

К примеру, когда отряд Чупеева, состоявший из неопытных бойцов, потерпел бедствие, первым, кто бросился на помощь, был Шестаков. А в начале мая 42-го разгромленный отряд перешёл в подчинение Шестакова. Тот решил не разделять ребят и из остатков отряда сформировал взвод, дополнив его несколькими бойцами. «Командиром этого взвода стал л-т Оборотов», — закончил запись Михаил Иванович, впервые упомянув в дневнике себя.

Свой — чужой

Где бы ни были шестаковцы, местное население им, в основном, стремилось помочь. Но случалось и так, что предателями оказывались те, на кого никогда бы и не подумал. 4 мая 1942 года из-за предательства местной жительницы отряды Мальцева, Зибницкого, Шестакова не смогли реализовать план по уничтожению карательного немецкого отряда количеством до 700 человек. Женщина предупредила карателей о засаде, и те оставили уже занятые деревни и покинули партизанские леса.

В дневнике изредка встречаются нелицеприятные записи о мародёрстве партизан. Шестаков обычно разбирался в ситуации, возвращал награбленное крестьянам, а мародёров отдавал на суд их командиров. Те, как правило, расстреливали любителей лёгкой добычи.

Но и полицаи нередко ошибались в людях. Агентура "Славного" действовала практически везде: в деревнях среди местного населения, среди власовцев и полицаев. Когда Шестаков понимал, что связным грозит опасность, всеми правдами и неправдами вытаскивал их вместе с семьями из осиного гнезда.

Впрочем, случалось, что пленные немцы присоединялись к борьбе Анатолия Шестакова и его бойцов. Так было с Паулем Минкелем, попавшим в плен 28 мая 1943-го. Он решил воевать против фашистов вместе с шестаковцами. За восемь дней, которые он провёл в отряде, у него не раз была возможность уйти, но он не сделал этого. Более того, 5 июня, во время длительного боя с фашистами и власовцами он проявил настоящий героизм и ценой собственной жизни уничтожил немецкую автомашину со снарядами. Результатом того боя стало уничтожение командующего карательной экспедицией майора Аммона, более 200 немецких солдат и офицеров, разбитая техника и захваченные секретные документы противника.

(Продолжение следует)