«Поэзия — ничейная земля...»

1 февраля исполняется 100 лет со дня рождения советского поэта Григория Самойловича Куренёва (1921—1985). Родился он на Украине, в Никополе, однако детские и юношеские годы прошли в Новозыбкове. Учился Гриша Хейфец — такова была его настоящая фамилия — в школе № 1, или, как её называли — "калининской" (имени М. Калинина). Именно тогда начались его творческие искания. С тетрадкой стихов пришёл он, ещё будучи школьником, в газету "Ударник", где первым его наставником стал руководитель местной литгруппы, ответственный секретарь редакции А. Эпштейн (псевдоним А. Вольный). Об этом Арон Григорьевич позже рассказывал в одной из своих книг: «Если можно, то прочитайте, пожалуйста, — попросил он, протянув небольшую ученическую тетрадку. Обычно молодые авторы начинали разговор с просьбы напечатать их произведения. Гриша же интересовался замечаниями, советами».

После окончания школы молодой поэт поступил в Харьковский университет, однако доучиться не удалось. Был призван в армию. Дальше — курсы снайперов и звание младшего лейтенанта, передовая, трудные фронтовые дороги, гибель друзей, ранение, госпиталь, боевые награды. Там продолжал писать стихи:

Если упаду я на рассвете

С пулею шальною в голове,

Прошумит осиротевший ветер

Тихим стоном в выжженной траве.

Хоть дожить бы до победы надо,

Ну, а будет жребий мой таков —

Пусть возьмёт, кто уцелеет рядом,

Ворох недописанных стихов.

Вот выдержка из его наградного листа от 5 июля 1944 года: «Командир взвода 419 ОРР мл. л-т Хейфец Г.С. действуя в ближайшем тылу обороны противника... со своим взводом по захвату пленного показал смелость и решительность, дерзко действовал в атаке с противником в его тылу. Стремительным ударом и благодаря умению в командовании взводом нанесены тяжёлые потери немцам убитыми и раненными — более 20 чел. в том числе убит командир 1-го батальона 353 ПП. Взяты в плен начальник штаба 1-го батальона 353 ПП и 2 солдата. Разгромлен штаб 1-го батальона 353 ПП 205 ПД, а также этим предотвращена контратака немцев на наши наступающие части.

Командир взвода 419 ОРР мл. л-т Хейфец Г.С. достоин правительственной награды: ордена "Красная Звезда"».

Об этом он рассказал позже в стихах, в том числе в посвящённом командиру дивизии, известному военачальнику, генерал-майору И. Чиннову, погибшему в Прибалтике.

Орден свой

        я получил "по блату":

в тыл проник

        с разведкой по болоту,

с пленным

        под огнём прополз версту,

заработал

        "Красную Звезду".

И никто

        не посчитал за диво,

что её

        я принял от комдива

до штабных реляций

                      и приказов,

как вернулся из разведки,

                                          сразу.

Ему повезло, дождался Победы. В Новозыбков уже не вернулся, хотя здесь оставалась мать. Поступил в Литературный институт имени М. Горького, ибо твёрдо решил связать судьбу с поэзией. Вместе с ним учился и уроженец Брянска, тоже фронтовик Евгений Винокуров.

Заканчивает учёбу в 1950-м, литературным псевдонимом — Куренёв — берёт фамилию погибшего фронтового друга. Первая журнальная публикация (поэма «Самолёты выходят в поле») появляется через год. В 1957 году — первая книга стихов «Разведка боем», затем отдельным изданием (1964 г.) поэма «На берегу Полоты». Публикуется в литературных изданиях — журналах "Знамя", "Новый мир", "Юность", "Смена", "Неман" и др.

Был известен как литературный переводчик, особенно часто переводил белорусских поэтов. Стал членом Союза писателей СССР. Гражданская тематика в его творчестве тесно перекликается с военной.

Поэзия —

            ничейная земля:

вся в проволоке,

        огнём прикрыта плотно.

На ней

           всё те же лето и зима,

над ней

    всё те же полночи и полдни.

По ней палят

           чужие и свои

(свои —

   точней и чаще, чем чужие).

На ней

           не выживают соловьи,

но выживают —

                      изредка —

                                 мужчины.

Бытовавшее в то время замалчивание многих сторон суровой военной правды тяготило поэта-фронтовика. Ему хотелось писать о том, что волновало его, что пережил. Пришлось испытать и откровенное неприятие своих трудов коллегами и вышестоящим литературным начальством, отказ в публикации официальных издательств, нападки критики. Многое из написанного ложилось в стол.

Последняя и наиболее известная книга Григория Куренёва — сборник стихов «Связь времён» ("Советский писатель", 1986) — вышла из печати в перестроечное время, уже после смерти поэта, хотя он принимал участие в её подготовке. Именно она стала настоящим открытием многих его произведений, которые, он верил, дождутся своего часа.

Людская память коротка,

ты на неё не сетуй.

Она пускает с молотка

пророков и поэтов.

Она трясёт на решете,

как золото на драге,

всё, что в тщете и суете

приравнивалось к драме.

Пускай она себе трясёт,

таков её обычай.

И обижаться не резон,

хоть род людской обидчив.

А верить надо времени:

ведь рано или поздно

оно отвеет плевелы,

оно отторгнет козлищ.

Всё, что ты воплотить хотел,      

переберёт по листику

и в первозданной наготе

потомкам явит истину.

Многие стихотворения Куренёва стали классикой военной поэзии, включены в антологии и сборники, посвящённые боевым сороковым. Среди них: «Полота», «В том грохоте любовь теряла голос…», «Перестанут поджигать ракеты…» и многие другие. Есть такое определение "лейтенантская проза", его стихи с полным правом можно отнести к "лейтенантской поэзии". В лучших своих произведениях он оставил нам в наследие незамутнённую веру в предназначение поэта и человека, изложил правду войны такой, какая она есть, где художественность и реальность были неразделимы, а воспоминания о ней бередили душу всю оставшуюся жизнь.

Очень хотелось, чтобы память о поэте-фронтовике, тесно связанным своим именем с Брянской землёй, нашла своё воплощение и в конкретных проявлениях: литературоведческих исследованиях, краеведческих поисках, поэтических чтениях… И, может быть, в мемориальной доске на школе, где он учился и о которой не раз упоминал его первый поэтический наставник Эпштейн.

Константин ПОПОВ,

г. Новозыбков

                  * * *

Когда в разведках станешь сед

В каких-то двадцать с лишним,

Когда покоя нет как нет

В короткое затишье,

Когда икотой громовой

Спирает пушкам жёрла,

То вдруг покажется: войной

Ты сыт уже по горло.

Но стоит в госпиталь попасть,

В резерв или на отдых,

Как сердце снова тянет в часть

И бредишь о походах.

И уверяешь, что здоров,

Что без боёв — хоть в петлю.

Кляня втихую докторов:

"Какого чёрта медлят!"

И снова марши, ночь без сна,

А утро в клочьях дыма,

И вновь солдатская весна

Без писем от любимой.

И снова в редкость тишина,

Кровать — окопа глина.

Пока не приведёт война

До самого Берлина.

Сегодня бой, и завтра бой,

Идёт за датой дата.

Но мы горды своей судьбой

И званием солдата.

                  * * *

ПОПЫТКА БИОГРАФИИ

              Для славы мёртвых нет.

                               А. Ахматова

Мы взялись за оружье,

когда небо разверзлось над нами.

Целовать довелось не подружек,

а пробитое пулями знамя.

 

Присягало ему на коленях

всё военное поколенье.

 

Мы отстали от стаи,

перестрелянной влёт.

Пули нас не достали,

ну а дробь — не берёт.

 

Мы из праха воскресли.

Сорок лет тишины —

наша лучшая песня

в честь друзей,

не пришедших с войны.

 

Но, когда мы, собой довольные,

и живём, и творим не так,

даже мёртвым становится больно,

много горше, чем в дни атак.

 

Не страшны времена ножевые,

не страшна забвенья трава,

наши мёртвые — вечно живые,

если Память о них жива.

                   * * *

Перестанут поджигать ракеты

Растревоженного неба синь,

И тогда на Украине где-то

У меня, возможно, будет сын.

Для него рукой закоченелой

Под метели надоевший шум

На листке, что был когда-то белым,

Эти строчки тёплые пишу.

В чёрном дыме, в грохоте орудий

Сели жизнь и смерть на карусель…

Может, сына у меня не будет.

Значит, будет у моих друзей.

У кого-нибудь он точно будет —

Всем соседским хлопцам атаман.

И когда разложат вёрсты буден

По тяжёлым в золоте томам,

Пусть прочтёт тогда

                             вихрастый малый

Про солдатской юности дела.

Юности, что жизни отдавала.

Чтобы юность в будущем жила.