Фабрика мороженого: у точки невозврата

Трудно сыскать сегодня на Брянщине человека более компетентного в региональной молочной отрасли, чем Виктор Михайлович Коробко. И сам себе он знает твёрдую цену, говоря: в том, что в областном центре работают два крупных молокоперерабатывающих предприятия — молочный комбинат в Бежице и гормолокозавод в Советском районе — его немалая, если не решающая заслуга. Нынче он — в роли консультанта их менеджмента, а ещё является заместителем председателя объединения работодателей областного АПК. Но встретились мы с Виктором Михайловичем совсем не для того, чтобы вспомнить о том, как спасались названные предприятия. Причиной была судьба ещё одного, над которым навис дамоклов меч уничтожения. Многострадальная Брянская фабрика мороженого, которая зачислена многими комментаторами в перечень провальных экономических проектов экс-губернатора Н. Денина. Общественное мнение развёрнуто сегодня в сторону недоумения: ну зачем было строить эту фабрику? Надо было смириться с гибелью Брянского хладокомбината, выпускавшего прежде сладкий продукт, и довольствоваться тем, что мороженого сейчас — хоть завались. В этой богатейшей "линейке" есть и выпускаемое "брянское". Но делают его в Московской и Нижегородской областях. А эти производства связывают с личностью господина Антошина, нашего неподражаемого Эс. Эс. (кстати, в беседе Коробко, не скрывая своего, мягко сказать, прохладного отношения к этому персонажу, не раз называл его именно так — Эс. Эс.), входящего в ближний круг губернатора А. Богомаза.

Возрождать производство лакомства в Брянске (а в былые времена слава о нём гремела по всей России) или не ввязываться в это дело — вопрос, считает наш собеседник, дискуссионный. Хладокомбинат покатился под откос при губернаторе Ю. Лодкине, когда там сменили руководство и у руля предприятия оказались губернаторский помощник А. Карпов и Антошин.

— Когда к власти пришёл Денин, — вспоминал Виктор Михайлович, — он сразу попытался восстановить хладокомбинат. Вернул директором Ковалёва, который был выдавлен при Лодкине. Я Ковалёву помогал. Но он был уже в возрасте. К тому же ситуация там сложилась аховая. Пошли директору угрозы, он понял бессмысленность своих действий и ушёл. Но Денин — человек упрямый, я его знаю давно и хорошо. Он сам себе прежде всего сказал: "Надо новое предприятие по производству мороженого в Брянске создать". Это Эс. Эс. называет меня "больным человеком" за то, что я считаю мороженое высокоэффективным продуктом.

— Но сам же, по некоторой информации, причастен к выпуску этого продукта в Нижегородской и Московской областях.

— Да, да. Они и оборудование забрали туда, насколько мне известно. Но вернёмся к Денину. Я не знаю, как он принимал решение построить фабрику. Подключился с момента, когда департаменту сельского хозяйства было поручено проработать вопрос. Вот сейчас Грибанова (директор департамента — прим. ред.) пытаются виноватым сделать, а он, считаю, не виноват. Генподрядчик ООО "Аракул" не раз проверялся Счётной палатой. Если бы они хотели…

Вернуть производство мороженого можно было двумя путями. Можно рассматривать изготовление этого продукта как часть производственного процесса. Смотрите, есть молокозавод, где можно принять молочное сырьё, подработать его и отдать "на мороженое", а дальше его взбить, расфасовать и заморозить. Или другой путь — построить самостоятельное предприятие — от приёмки и до выпуска конечной продукции. Это дорого. Но избрали второй путь. Касацкий недолго разбирался, не очень, мягко говоря, был готов в этом вопросе. Они не стали выстраивать отношения с заводами, не нашли, как я убеждён, более оптимального решения.

Увидев проект фабрики мороженого, я сразу сказал, что он очень дорогой. Когда начинали строить, не было даже всей до конца оформленной документации. Но ввязались. Остановить было уже невозможно. Я сказал: «Ребята, через три года вы придёте ко мне и попросите его достроить». Прошли эти годы, они вложили чуть больше сотни миллионов. Зовут меня: «Помоги достроить». Я говорю: «Вы помните, сколько мне лет, не могу пойти директором. А потом, если были бы деньги, вы и без меня построили бы. Вы деньги найдёте?». — «Ты найди людей, у тебя же все в отрасли знакомые, а деньги мы найдём». Договорились год работать. И мне за год дали почти двести миллионов. Это три года назад. Строительная компания, с которой я проработал все годы, считаю, — нормальная компания. Я против неё и слова не скажу. Сейчас против неё пытаются… Ну что она подписала договор как инвестор. Но тут у нас разное понимание. Для меня инвестор это тот, кто может скредитовать как-то ситуацию, ну в отсутствие денег сам может взять кредит.

В общем, кое-как мы выправили обстановку, но тут Денина снимают, и у меня на 2015 год разладился весь режим. Я Денину ещё предлагал: раз вам трудно так, давайте объект продадим. В 2013, 2014 годах можно было продать. Я видел, с кем можно было продолжать эту работу. Но Денин говорил, что нет, мы достроим сами.

…Но вот появляется новая администрация. Я первое, что сделал — попытался с ними встретиться. То, что я говорил и говорю вам, то говорил и говорю им. И писал. Да, я — всего лишь член Совета директоров. Чувствовал себя как свободный, независимый директор. Я нашёл инвестора. Мы уже обсуждали, как он будет работать, он готов был подхватить это предприятие. Фамилия инвестора Кондратенко. В Клинцах он построил завод керамического кирпича. В Белых Берегах строит завод по производству труб большого диаметра. Он — наш земляк. И вдруг наши силовые структуры говорят: «Не надо. Вам не дадут достроить, а если достроите — не дадут работать».

— Какие силовые структуры? Кто так сказал? И кто, почему не даст достроить и работать?

— (Пауза). Ну пусть на сегодняшний день остаётся так — силовые структуры. А кто? Я стал просчитывать, кто, чего и как. Встречаюсь с Антошиным. Понимаете, мне очень хотелось довести до ума это предприятие. Два молочных предприятия работают же. И вот встречаемся. Я стал представляться, а он говорит: «Да мы знаем о вас больше, чем вы сами о себе». Ну, конечно, человек из таких структур! Говорю, давай объединим свои усилия на этом объекте и запустим его. Он: «А зачем?». Мне этот вопрос показался странным. Я учился при Хрущёве в техникуме мясной и молочной промышленности. В нём, как заходишь в помещение, плакат висел со словами "Самым высокоэффективным молочным продуктом является мороженое". Потом в Германии в начале 90-х годов учился, и тоже мне переводят, что самым высокоэффективным пищевым продуктом является тот, в составе которого максимальное количество воды и воздуха. Ну так это же мороженое. В нём и того, и другого — по уши. И вот Антошин говорит мне, что тот больной человек, кто считает мороженое высокоэффективным продуктом. Тогда я спрашиваю, как же вы, Эс. Эс, столько лет занимаетесь им? В убыток, что ли, себе? Ладно, говорит, мы подумаем. Он сказал, что ему нужна недвижимость, оборудование забирайте куда хотите. А мне интересно другое — работающее предприятие.

И с этого момента я стал активно подключать всё окружение губернатора на предмет того, что объект нельзя бросить, раз вы его не хотите достраивать, давайте выставим на торги. Добился, поставили его в план приватизации. Оценку независимую надо делать. Ну это отдельная большая история, как она делается, как у нас "независимо" оценивают. Я пытался своих знакомых оценщиков привлечь. Мой подход был такой — оценить в рамках номинала, стартовая цена — в рамках номинала. Что здесь плохого? Сколько вложено денег, к примеру, 305 миллионов — вот давай в эту сумму и оценим. Две организации мои подали заявки, но выиграла та организация, которая согласилась за "три копейки" оценить. Оценили первый раз. Я даже оценки этой не видел. Они оценили объект низко, гораздо ниже номинала. Ну ежу понятно: нельзя же стартовую цену ниже номинала. Оценили второй раз, и теперь — гораздо выше номинала, на 25 миллионов. А ведь уже была компания — ООО Инвестиционный дом "Стессо" (я выводил её на Богомаза, Попкова), которая говорила: да оцените вы по номиналу, и мы включимся в этот процесс. Ну нормальный же, законодательно прописанный процесс. Я ходил убеждал, давайте на вторых торгах снизим цену до номинала, мы имеем право. Мне говорят: а мы боимся снижать. Ситуация экономическая между тем усложнялась. И все инвесторы мои, которые строили планы в отношении фабрики, серьёзно задумались.

…Ладно, говорю, ну если не продаётся объект, давайте достраивать его. Департамент сельского хозяйства тоже за то, чтобы достраивать за счёт бюджета. Со дня увольнения Денина там никаких работ не ведётся. Там сейчас только два человека — директор и главбух, которые поддерживают связь с внешним миром. Больших усилий стоит удерживать связь, отопление, охрану. Этот объект ухоженный, его нельзя бросить. Но сейчас там ситуация дальше пошла. Банк требует у строителей возврата кредита, субподрядчики требуют… Финал, короче, такой — строительную компанию объявили банкротом. Она — иск к фабрике мороженого, с нею у неё договор. Арестовывают имущество фабрики. На что наложили арест? На недвижимость. Как задумывал Эс. Эс. Оценили её по решению арбитражного суда: пять объектов с 90-процентной строительной готовностью — всего в 70 миллионов. А в эту стройку вложено почти 400 миллионов, ну, правда, с оборудованием. Никто там не разделял. Более 200 миллионов приблизительно — строймонтаж из этой суммы. И вот до 20 февраля генподрядчик, он же — главный кредитор должен вступить в право собственности на эту недвижимость.

В этой истории есть ещё Жутенков. Одно время, когда нам было совсем сложно рассчитываться, он нам три миллиона дал. Ну заем такой, по просьбе департамента, с минимальным процентом. Тут всё нормально. Но отдать-то нечем. Он требует, в суд подал. Я ему говорю: раз ты такой крутой, знаешь, где деньги брать, ну давай тогда, фабрику забери, там не только мороженое можно делать, там оставлен один технологический пролёт под фасовку, можно расфасовать что угодно — майонез, всякие пасты… Можно в аренду забрать, потом в рассрочку, и это всё будет правильно, в рамках закона. Он отвечает: «Мне это не надо. Я консультировался и узнал, что это убыточно». Опять там же консультировался.

— У Антошина консультировался?

— Ну конечно! А он, спрашиваю, не сказал, что занимается этим делом, и ему оно не убыточное? Короче, он отказался… Но чтобы не забыть — о мороженом. Ответственно заявляю: в России, во всяком случае в её центральной части, вы не найдёте предприятия, которое производило бы натуральное мороженое, ну то, о котором тоскуют многие, а многие и вкуса его не знают. На нашем хладокомбинате такое мороженое делали натуральное! Замечательного качества! И такое же можно делать на этой фабрике. Но вот что с нею делать? Со мной не согласились, не согласились ни снижать цену, ни найти в профицитном бюджете сотню миллионов, чтобы достроить и запустить её высокоэффективным предприятием, а потом его продать. Покупатели тогда ведь найдутся. Готовый, работающий бизнес, как правило, вдохновляет. Я бы, не побоюсь сказать этого, продал бы его инвестору за ту сумму, которую он даст. Есть такой вариант продажи. Ну так они тем более боятся этого. Они боятся скандала, вашей газеты, боятся других, третьих, боятся самих себя, а больше всего боятся тех, кому это не понравится. И вот представьте. 20 февраля имущество предприятия будет передано основному кредитору, строительной организации. А она — банкрот. К ней — тысяча претензий. Вместо одного там появляется куча собственников. А это — всё. Точка невозврата. Предприятие раздербанят. Времени остаётся — совсем ничего. Чтобы остановить этот процесс, надо всего лишь вернуть кредит Агропромбанку, 30 миллионов. Строительная организация тогда перестаёт быть банкротом, она хочет достроить объект за свои деньги. Эта организация, скажем так, с некими кавказскими корнями. На Кавказе нет производства мороженого, там этот продукт очень востребован, и они это понимают. Я, правда, им тоже говорил: если всё понимаете, то найдите средства на достройку, если не найдёте, ну вы тогда несерьёзные товарищи. Нарастает конфликт между структурами: администрацией, управлением по имуществу, департаментом сельского хозяйства, прокуратурой. Вся эта моя информация есть там, она там отслеживается.

— Брянское мороженое сегодня выпускается "на стороне". Почему Антошин держится при этом как бы в тени?

— А зачем ему выставлять? По моей информации, торгуют продукцией другие люди. А что касается производства… Из Брянского хладокомбината оборудование было вывезено. Я не исключаю, что оно работает на заводах в Нижегородской и Московской областях. Он там, видимо, в какой-то доле. Почему бы и нет? Меня другое больше волнует — судьба фабрики. Это заставляет меня ходить по высоким кабинетам, к тому же председателю облдумы Попкову, его-то не посадят, а губернатора — могут за это дело… Сейчас в области всё построено так, что все его сдадут, в конце концов, они все на него будут валить. Я тоже пишу письма на губернатора обо всём этом, довожу свою обеспокоенность. Может, после нашего с вами разговора опять приду и напишу. Я имею право, я член Совета директоров, у меня тоже спросят. А варианты выхода из ситуации как были, так и остаются. Юридически чистые, правильные.

Один эпизод вспомнился. После непростого разговора о фабрике выходим с Попковым из Думы. Стоит внизу, на крыльце, Эс. Эс. с Субботом. Всех троих я знаю. Попков мне при них говорит: «Виктор, надо напрягаться, надо думать…». Я отвечаю: «Вариант только один: думать вместе с губернатором, человеком, который принимает решения». А тот (Антошин — прим. ред.) слышит мои слова и говорит Попкову: «Владимир Иванович, кого вы слушаете? Он — человек больной». Это я — больной, что считаю мороженое эффективным продуктом. И продолжает: «Он, кроме неприятностей, вам ничего не принесёт. Бросьте вы эту тему». Я вынужден был сказать ему, что время рассудит, кто из нас больной и чем больной. Но я как был, так и остаюсь при глубоком убеждении, что этот продукт самый высокоэффективный в молочной промышленности. Если, конечно, не считать обмана при производстве и продаже продуктов с частичным содержанием молока. Таких продуктов сегодня много.

— Из некоторых источников известно, что Вы ответили Антошину более резко — "Ты плохо кончишь".

— Ну пусть будет так. Он говорил, что я по жизни ничего не сделал. А я 50 лет в этой отрасли.

— А что значит это пророчество — "плохо кончишь"? Вы же говорили, основываясь на чём-то.

— Он, в моём представлении, попытается овладеть этим объектом. Овладеть своими способами и методами. Методы эти известны. Ну и к чему это приводит, как правило, тоже известно. Но, к сожалению, не всегда. А мне бы хотелось, чтобы всегда. Есть законодательная база, в её рамках действуй, а если ты начинаешь действовать…

— Местная пресса писала, что фабрику не хотят покупать, что будет вследствие этого снижена цена, и её продадут-таки "под" кого-то. И тут может всплыть фамилия Антошина.

— Если бы это было так, то это как-то выглядело бы. А всё было по моей настоятельной просьбе, предложению поставлено всё-таки в рамки приватизации, и были объявлены торги. Но согласитесь, когда ты видишь, что желающих купить этот объект мало, то ставить первоначальную цену выше номинала глупо. А потом не снижать ни разу — ещё глупее. Поэтому я не считаю, что в тот момент под кого-то это делалось. Но сегодня ситуация такая. Повторяю: или мы фабрику достраиваем, запускаем и выставляем на продажу как готовый бизнес… Это совершенно другая история. Желающие приобрести готовое производство найдутся, я это знаю по гормолзаводу и молкомбинату. И в вашей публикации я больше всего хочу увидеть, что в регионе это самое высокоэффективное производство в молочной промышленности. Мороженое — это простое производство: молоко, сахар, вода и ванилин. Но можно его произвести и из сухих продуктов, закупаемых бог весть где, что сегодня и происходит. Поэтому все, от кого зависит судьба объекта, должны включиться и вытащить его. А здесь — иначе. Стыдно просто, когда освоено 400 миллионов. 30 миллионов для бюджета, который профицитный, это не "нерешаемая" сумма. Но предприятие зато будет сохранено, областные объекты, которые в залоге, будут сохранены. И если нет возможности достроить, выставляем на торги и продаём в соответствии с законодательством. А оно предусматривает и такое: если ты не видишь иного варианта дать предприятию жизнь, ты обязан его выставить по цене, которую предложит покупатель. Пусть за 150—200 миллионов, но фабрика будет давать налоги, рабочие места. И это было бы правильно. А вот то, что мы загубим 400 миллионов, и ничего не будет…

— Но и опять же вопрос, который, как видно, не доставляет вам чего-то приятного. Вот человек, имеется в виду опять же известный господин, занимается этим высокоэффективным и высокодоходным бизнесом (Совсем недавно нам рассказывали, например, что перед Новым годом собирали спортсменов-борцов, и он там выступал, обещал решить все их проблемы, привёз на встречу несколько коробок мороженого. И перед выборами мороженое "работало"), но занимается как-то совсем уж тихо, нигде и никак не афишируя это. И сбытом, как вы говорите, занимаются другие люди. Не кажется ли это странным?

— Давайте согласимся, что у нас никто не афиширует бизнес. Вы много знаете, каким бизнесом владеют те же Невструевы?

— Я могу Вам перечислить…

— Можно только догадываться.

— Почему? Я Вам много могу перечислить и по другим персонам. Хотя, допускаю, не всё. А здесь о человеке говорили: бизнесмен, успешный бизнесмен и вместе с тем, не очень, мягко говоря, ясно, какой у него бизнес и как ковались эти бизнес-успехи.

— Я здесь не могу внести ясность. Я здесь человек совершенно нелюбопытный. Я вынужден был пойти к нему, я человек, который не привык отступать и потому хотел включить его в этот процесс, но если уж заняться серьёзно и искать, то можно посмотреть на этикетку производителей мороженого и попытаться выяснить, а кто же учредители?

— Но есть мнение, что если он будет широко засвечиваться как "король мороженого", сразу встанут вопросы, а на чём ты его делаешь, на каком оборудовании, откуда его взял?

— Оборудование, если оно взято, то взято с хладокомбината. Что тут гадать?!

— А как взято? За него заплачено?

— …Ну они же собственниками при Лодкине зашли туда. При Лодкине — что, разве не делали государственные предприятия негосударственными? Но я человек — нелюбопытный, мне это не надо, я туда не стремился.

— Но подождите, если, как Вы говорите, они собственники вбелую, то что помешало производить продукцию в Брянске и гордиться этим?

— (Взрыв смеха). А только то, что как только больше двух собственников в одном месте с чуть-чуть разными представлениями… А вы представляете, насколько у них разные представления.

— С кем? У Антошина и…

— Ну там второй был, как его?

— Андрей Карпов?

— Да, Карпов.

— Он тоже был собственником?

— Ну конечно. Ну там не только они. Я думаю, там ещё были… Я просто сейчас не могу сказать, кто. Не моё это дело. Я им не занимался. Не моё это дело, не моё. Я хотел "Брянский рабочий" попросить, чтобы помогли формировать общественное мнение вокруг этого объекта, поскольку они писали об этом отрицательные статьи. Я пришёл, они стали мне говорить, что хладокомбинат разрушил Денин. Я не согласился с этим. При Денине оно там ещё теплилось, но работать уже не могло.

Я туда ходил, обсуждали с Ковалёвым, как, что можно ещё. Но было уже невозможно сделать. И Ковалёв сказал: всё, ради бога, я ухожу.

— Получается, Денин возвратил Ковалёва на комбинат директором, а собственниками были другие?

— Да, да… При Лодкине контрольный пакет держал государственный "Росхолод", 49% были приватизированы миноритариями. При Лодкине государственный пакет стал негосударственным.

— Но как Денин на негосударственное уже предприятие мог назначать директором Ковалёва? Это не совсем понятно.

— Я тоже не могу сказать абсолютно, потому что я не пытался тогда даже разбираться в этом. Но у нас много таких случаев происходит. Это у Ковалёва можно спросить. Я думаю, он не откажется прокомментировать эту ситуацию, как это произошло? Но вы знаете, сколько у нас вообще происходит незаконных действий в рамках акционерных обществ?

Владимир ПАНИХИН

Необходимое послесловие

Читатель не мог не заметить, что Виктор Михайлович Коробко уходит от ответов на вопросы, которые касаются принятия решения построить в Брянске новую фабрику мороженого. Да, этого решения не возникло бы, продолжай работать "Брянскхолод", который до перехода его в статус "негосударственного" предприятия выпускал отличную продукцию. Что произошло с ним, что его сокрушило, а главное — кто — на эти вопросы исчерпывающие ответы до сих пор не получены. Один из самых заслуживающих внимания моментов в беседе — высказывание Коробко о том, кто забрал оборудование некогда успешного предприятия. Поэтому он и не может согласиться с позицией тех, кто считает виновным в его развале только Денина и Ковалёва. Кто помнит хронику этого развала, до сих пор задаёт вопрос, в связи с чем задерживался правоохранителями вскоре после прихода губернатором Брянщины Денина Антошин? Помнят они и о роли, которую в его судьбе сыграл в том случае бывший прокурор области А. Корниенко, находившийся с Дениным в остром конфликте. Именно ему приписывают "заслугу" в том, что тогдашнее пребывание Антошина в СИЗО оказалось столь непродолжительным. И ещё один момент, наводящий на некоторые размышления. В итоге подозрительно мирно и быстро разошлись непримиримые стороны. Тема почти сама собою была закрыта, и через какое-то время началось строительство новой фабрики мороженого. Все эти годы практически никто не поднимал её. А есть сильное подозрение, что бывший руководитель "Брянскхолода" Ковалёв покинул предприятие после своего второго пришествия туда не только в силу возраста и того, что понял бессмысленность своих действий. Все его помнили как бойца, человека, который весьма активно противился внедрению на "Брянскхолод" Антошина и Карпова. А тут — развернулся и ушёл. И замолчал на все эти годы. С чем связано это несвойственное ему смирение? Виктор Михайлович предложил нам спросить об этом у Ковалёва напрямую. Правда, пока не смог подсказать, как найти его следы.

Наш собеседник убеждён, что ситуация с фабрикой мороженого вовсе не такая безнадёжная, тупиковая, какой её выдают "на публику". Но что, кто и почему её делают таковой? Прямого ответа он не даёт. И связано это, на наш взгляд, не столько с дефицитом личного мужества, сколько с остатками веры найти в руководстве области, и прежде всего в губернаторе, своего союзника. Он как бы просит первое лицо определиться: какому богу ты служишь? Что ж, отслеживают, как говорит Коробко, ситуацию "органы", отслеживаем её и мы. А пока ещё вот о чём. Наш собеседник не исключает, что антошинский бизнес выведен за пределы области. Причём "не исключает" звучит кокетством на фоне утверждения, что он успешно занимается таким "неэффективным" продуктом, как мороженое. Но тогда на каком оборудовании он этим занимается и что всё же мешает ему делать это в пределах области? На наш взгляд, это вопросы для правоохранительных органов. Наряду с теми, которые связаны с крушением "Брянскхолода". Уход от них будет означать многое. Слишком многое.