Брянское село: между прошлым и будущим

В номере за 17 февраля мы опубликовали статью В. Гребенщикова «Широкая поступь "Мираторга". Не слишком ли?», навеянную конфликтом вокруг строительства рядом с почепским селом Семцы свинокомплекса агрохолдинга "Мираторг". Бывший гендиректор Брянского завода полупроводников и бывший заместитель губернатора по вопросам промышленности в команде Ю. Лодкина, Вячеслав Фёдорович высказал свои мысли не только об этом конфликте и не только о "Мираторге", но и в целом о перспективах развития сельскохозяйственной отрасли страны. Разговор о настоящем и будущем сельского хозяйства применительно к Брянщине мы продолжили с А. Субботиным. В своё время Александр Сергеевич также был заместителем губернатора, является кандидатом сельскохозяйственных наук, а главное — имеет опыт практической работы на селе, руководства сельхозпредприятиями. Сегодня публикуем первую часть нашей беседы с ним.

— Вячеслава Фёдоровича хорошо знаю как человека с активной гражданской позицией, патриота Брянщины. В своё время мы работали с ним в администрации. Тема, поднятая в его публикации, крайне актуальна для нашей области, и я готов принять участие в её обсуждении.

Наши чиновники любят подчёркивать, что удельный вес агропромышленного комплекса в структуре валового регионального продукта составляет свыше 19%. По их мнению, это успех. Но, с другой стороны, это говорит и о явных недостатках в развитии обрабатывающих отраслей. В советские годы у нас работало большое количество перерабатывающих предприятий, теперь же в брянских магазинах товары сплошь и рядом привозные, местной продукции совсем немного.

Контрольный пакет региональной сельскохозяйственной отрасли нынче в руках десяти-двенадцати кланов. Это "Мираторг", "Куриное царство", это жирятинские свиноводы и стародубские картофелеводы и другие. Они показывают результаты, по некоторым оценкам заметно превышающие европейский уровень. Если отвечать на вопрос, хорошо это или плохо, руководствуясь принципом "здесь и сейчас", то это хорошо. Земля — в обработке, техника, технологии — в ходу, высокая производительность, на выходе достаточно качественная продукция. Но это, повторяю, если говорить об очень ограниченном временном горизонте. Если же руководствоваться более верным, истинным критерием оценки, а он находится в плоскости благосостояния населения, не только сохранения, но и приумножения его, то нетрудно увидеть немало недостатков. Явных. Во-первых, вот эти кланы, назовём их ещё сельскохозяйственными глобалистами, заметно сократили среду обитания местных жителей, а то и вовсе вытеснили их. Порой мираторговские изгороди подступают прямо к огородам. Что до выпаса, заготовки кормов, обработки, то люди очень часто лишены технической помощи. Когда-то домохозяйствам помогали колхозы, совхозы, а теперь и обратиться не к кому. Ещё кое-как лошадки спасают, кто в состоянии — обзавелись мотоблоками. Эти люди приезжают к нам за зерном, и в разговорах с ними выясняется, что бурёнок в деревне — буквально единицы, ну, бывает две-три-четыре. И все жалуются на стеснённые условия, дискриминацию со стороны крупных латифундистов. С продукцией, которую дают огороды, а это в основном картошка, овощи, деваться, по сути, некуда. Ранее существовавший канал реализации — это наиболее рыночная, гибкая в советское время райпотребкооперация — исчез ещё в начале нулевых годов. Куда подевались и все эти заготконторы, в которые везли потоком и грибы, и ягоды, и фрукты, не говоря уже об овощах?! Сейчас оптовым поставкам путь преградили эти самые сельхозгиганты, и остаётся только районный базар, куда продукты свозятся на подводах, личном транспорте, и там, как правило, толчея, суета. Не раз видел, как лошадка, попав в базарный водоворот, теряется, прямо вздыбливается, и частенько мужичонка, ничего не продав, возвращается домой.

А тут ещё надо сказать об оптимизации сельского самоуправления. На 12—15 населённых пунктов нынче один центр власти. До него трудно добраться, да и сама власть ограничена в мобильности. Сейчас уже, по-старому выражаясь, в сельсоветах и специалистов по развитию домохозяйств нет. Можно было бы создать какие-то мобильные, состоящие из небольшого количества техники структуры при муниципалитетах, которые могли бы помогать единоличникам, разумеется, работая на хозрасчёте. Да и крупные, средние сельхозпроизводители могли бы делиться своими сверхприбылями для поддержания таких предприятий на плаву. Но увы, никому это не нужно, никто не готов проявить инициативу. Меня настораживает становящийся уже почти официальным взгляд, согласно которому деградация села чуть ли не исторически неизбежна. Что урбанизации нечего противопоставить. Ерунда, которая идёт из укоренившейся у нас порочной практики, когда не власть существует для людей, а наоборот. И всё это, в конечном счёте, оборачивается растущим вымиранием населения, особенно сельского. Иногда в нашей прессе приходится читать, как храбро в заброшенной деревушке сражается с одиночеством, безысходностью какой-нибудь затерявшийся отшельник. Да не восхищаться надо, а сочувствовать ему и искать выход. Ещё изумляют эти хвастливые речи про наши сельхоздостижения. Позвольте, это той же Европы достижения, которая создала такую высокопроизводительную технику, свои эффективные технологии, семена, химикаты… Об этом надо постоянно помнить и стремиться внести в копилку достижений какой-то свой вклад.

— Вы помянули химикаты, но от них всё больше в последние годы страдает пчеловодство. Как, по-вашему, всё же снизить до минимума, а ещё лучше до безущербного применения так называемых технологий, при которых используются химикаты?

— Да, проблема с пчёлами приобретает обострённый характер. Начинается цветение — всё, надо крест ставить на химобработках, но массовый переход на выращивание рапса порой перечёркивает всё. Что значат фазы бутонизации? Сегодня бутон, а завтра он уже раскрытый цветок, из-за попавшей на него химии он угрожает летящей на него пчеле. Мне это знакомо, поскольку и рапс с гречихой выращиваю, и пчёлами занимаюсь. У меня тут радикальный подход. Я не пользуюсь инсектицидами, даже не приобретаю их, ограничиваюсь гербицидами. Да, есть какой-то ущерб для урожайности, но если нельзя, то нельзя, и точка. Однако не всем удаётся противостоять соблазну сверхурожаев, когда не останавливаются ни перед чем. Я делаю обработку очень рано, когда растение ещё только пробивается, и это последняя обработка. Конечно, заманчиво получать 40 центнеров рапса с гектара, иные замахиваются и на 50, но это ведь чревато. И что примечательно, такие сельхозпроизводители вроде бы соблюдают законы, дают объявления в газетах, что с такого-то числа июня и до 1 октября будут проводиться химобработки. Это неправильно. Здесь нужны строгость, бескомпромиссность. Поэтому в сельских муниципальных образованиях должны быть специалисты, которые, зная предмет, ситуацию, употребляли бы власть и на этом пчелином направлении.

Ну а возвращаясь к теме засилья сельского импорта, хочется спросить, а где здесь импортозамещение, не ясно, что ли, что сплошной, массированный импорт разрушительно действует на отечественное машиностроение? За 30 лет не сделано ни одного трактора, более-менее сопоставимого с зарубежным. Нет и своих прицепных механизмов, а в создавшихся условиях это приобретает уже судьбоносное значение. Наше руководство не жалеет средств на закупки импортной сельхозтехники, а про то, что и самим же надо что-то суметь сделать, забывает.

— Но у нас есть же два крупных производителя сельскохозяйственной техники: "Россельмаш", который вроде как производит новые модели, и "Гомельмаш", у которого есть филиал в Брянске, в лице "Брянсксельмаша". Недавно последний отчитался, что там производят какие-то самые современные технические вещи…

— Я же говорил о сопоставимой технике, а то, что производится у нас, сильно уступает западным аналогам. Возьмите К-700 питерского производства. Я как-то приобрёл его, хватило духу только на три месяца, потом поломка за поломкой, одно ремонтируешь — другое выскакивает, ну куда это годится?! А что касается тракторов среднего класса, то их нет вообще. "Беларусь"? Но это другое государство. А мы?

Сейчас сильна мода на производство товаров, которые пользуются особым спросом и дают быстрый и сравнительно лёгкий доход. Однако возьмите производство молока. Тут вопрос продолжает стоять ребром из-за массовой ликвидации коров. Кто держит их, жалуются на низкие цены, отсутствие молочных доходов. Но что-то надо же предпринимать. При советской власти эта продукция дотировалась, помогали с дотациями переработчикам, и плоды их трудов уходили в торговлю с твёрдой ценой. Это устраивало производителей. А нынче мы дошли до того, что на Брянщине потребность в молоке обеспечивается едва наполовину, остальное завозится из Белоруссии и других регионов. Мы в те же лихие девяностые, в жёстких условиях, при остром дефиците средств находили возможность поддерживать предприятия. Выпускали векселя администрации, производили троекратное авансирование, внедряли заказы. И это по тем временам!.. И замечу: с 1993-го по 1996-й годы население Брянщины увеличивалось где-то на десять тысяч. А сейчас на столько же, если не больше, ежегодно уменьшается. Всё это не случайно, небеспричинно. Считаю, что надо возвращаться к практике государственного, регионального заказа.

Снова — к молоку. По официальной статистике, у нас с 2013 года ежегодно увеличивается поголовье коров. За счёт "Мираторга". Но его продукцию запрещено учитывать. Эта структура занимается мясным животноводством, и молоко от коровы идёт на выпой телят. В итоге если поделить на количество бурёнок всю молочную реку, то надой на каждую составляет немногим более тысячи литров, а отчитываются — около шести тысяч. Зачем эта пыль в глаза? Ради похвальбы, престижа? Такое же положение и в производстве яиц. Когда-то в области были 23 фабрики, сегодня — ни одной. Учёт ведётся от того, что получает баба Настя. А она сама толком не знает, сколько яиц дают её несушки. Но сколько бы не рисовала статистика, это никак не меняет того упрямого факта, что, как уже сказал, производится у нас всего лишь половина потребностей. Я восхищаюсь виртуозностью статистиков – они подыгрывают власти, работают на престиж региона, который на поверку оказывается в значительной степени дутым. Зачем создаётся искажённое представление о фактическом состоянии дел? Повторю, самый тревожный факт — депопуляция, то есть вымирание населения. Как снизить смертность и повысить рождаемость? Сейчас рождаемость властью покупается через систему различных выплат. Но посмотрите: численность русского населения всё равно падает, а в кавказских регионах растёт. Так в чём дело? Надо же искать ответы.

(Продолжение следует)

Беседовал Владимир ПАНИХИН