«Чего изволите?»

9 июня судья Фокинского райсуда В. Корниенко вынес решение по иску о защите чести, достоинства и деловой репутации руководителя комитета по физкультуре и спорту областной Думы С. Антошина к редактору-учредителю нашей газеты. О перипетиях этого во многом странного процесса мы прежде рассказывали в публикациях «Серый кардинал в судебном интерьере» (16 декабря прошлого года) и «Предательство, которое не прощается» (18 февраля сего года) — обе есть на нашем сайте. К некоторым из них вынуждены в силу понятных обстоятельств возвратиться сегодня.

Однако прежде чем рассказать о том, как происходило судебное разбирательство, а главное — как мог при вынесении своего вердикта пойти "по беспределу" вышеназванный судья, совсем немного — о самом судье. Сей нетрадиционный зачин вызван тем, что с Валерием Анатольевичем Корниенко, с его профессиональным почерком нам приходилось сталкиваться и раньше. Несколько лет назад, в преддверии рассмотрения им других дел по искам к нашему изданию, мы получили от некоторых его бывших коллег по совместной прокурорской работе такую справку: парень после окончания юридического вуза попал "под крыло" возглавлявшего областную прокурорскую систему отца. Ни особого прилежания, ни стремления своим отношением к профессии доказать, что он вовсе не мажор, не изъявил. В прокурорских "недрах" не задержался, был двинут на более "хлебную" судейскую ниву. Здесь и столкнула уже несколько раз нас судьба…

В своё время наша газета опубликовала несколько интервью бывшего криминального авторитета О. Афанасенко, в которых рассказывалось о сомнительной, а точнее скажем так — полукриминальной деятельности бывшего губернатора Н. Денина и его бывшего заместителя М. Климова. Те пошли по проторённому пути, решив наказать газету руками некоторых услужливых судей. Два их иска были "отписаны" молодому судье Корниенко. О том, что они рассмотрены, и конечно же в пользу истцов, мы узнали почти случайно. Областной суд позже признал, что г-н Корниенко пошёл на вынесение решений, не уведомив надлежащим образом ответчиков о дате и времени судебного разбирательства. За ними последовало дело оскорбившегося бывшего начальника почепской полиции. Здесь мало того, что в первом же судебном заседании было вынесено заочное решение, так наш не отличающийся щепетильностью арбитр позволил себе рассмотреть и удовлетворить неверно оформленный иск. Естественно, встал вопрос об обжаловании действий Валерия Анатольевича. И тут он, что называется, взмолился, прося не подавать жалобу и "утешая" тем, что его дефективное решение всё равно неисполнимо. Вдобавок, чтобы, видимо, вызвать у нас сочувствие, сообщил, что в отношении него то ли собираются проводить, то ли уже проводят проверку, и этот очень уж некрасивый факт с иском полицейского чина может чуть ли не оборвать его судейскую карьеру. Ну что ж, решили мы тогда, пусть этот случай послужит судье уроком. Увы. Не в коня оказался корм.

Это стало ясно уже по первым действиям г-на Корниенко при рассмотрении антошинского иска. Сергей Сергеевич Антошин — не рядовой истец, можно сказать, высокопатентованный. Таковым его на какое-то время сделала особая близость к губернатору А. Богомазу. Сам Эс. Эс. всячески отрицает своё серокардинальское влияние на Александра Васильевича, но это так, для малопосвящённых и очень наивных. Многочисленные факты, поступающие к нам в редакцию, говорят об ином. Не будем ходить за ними далеко. Откройте хотя бы предыдущий номер нашей газеты и почитайте публикацию «Значит, это кому-то нужно…», посвящённую возне вокруг почти построенной фабрики мороженого. Или освежите в памяти факт с банкетом в правительственной резиденции "Боровое" по случаю триумфа провластных кандидатов на проходивших минувшей осенью выборах в Госдуму, куда вроде бы оппозиционер, член КПРФ Эс. Эс. не только был почтительно зван, но во весь голос говорил о своей особой роли в триумфе кандидатов-единороссов. Всё-то у него проходит "по зелёной", всё-то складывается кучеряво; и губернатор его празднует, и своё партийное руководство перед ним, давно заигравшимся в казака-раскольника, шапку ломает. И вот решил удалец наш спробовать ещё и судейского послушания.

Надёргав из нескольких наших материалов, как ему показалось, клеветнических, лживых и вообще подлющих цитат и выражений, он загнал иск в Фокинский райсуд. Исчислил и моральный вред, который мы ему причинили: на два миллиона — редакция, на полмиллиона — редактор. И вот по какой шкале исчислял. У него-де белоснежная репутация, а мы, гнусно осквернив её, заведомо провалили его будущую избирательную кампанию стоимостью почему-то равнёхонько два миллиона рублей. Что до полумиллиона, то они, догадываемся, должны пойти на лекарства, так как в иске ранимый Сергей Сергеевич написал: «…из-за психологических особенностей я остро переживал и переживаю указанную клевету». Любит, ну любит наш ранимый рыцарь правды и справедливости большие денежные величины.

Не будем ещё раз ворошить эту кучу претензий, коими он нашинковал свой иск. Остановимся на одной, более других уязвивших его. Эс. Эс. страсть как любит слыть мужественным. После одного телеэфира на канале "Брянская губерния" теперь уже бывший его руководитель А. Хотяновский порывался пожать, как он выразился, его мужественную руку. Трудно сказать, в чём он узрел мужество в исполнении Антошина. Мы же, рецензируя ту телепередачу, позволили опровергнуть это реноме, напомнив, «как этого "мужественного человека" выводили в 2002 году после обвинительного приговора из зала областного суда в полуобморочном состоянии и в обмоченных штанах». Оспаривался в иске и отрывок фразы из другой нашей публикации: «просто напомним один унылый факт его кипучей биографии — про лужицу, образовавшуюся под удальцом во время оглашения ему приговора в областном суде». Тут, к слову, вот о чём надо сказать. Доводилось от некоторых наших читателей слышать упрёк: что-де дались вам эти мокрые антошинские штаны?! Не от штанов, а от его поступков за версту разит известным душком, о чём и писать надобно…

Конечно, спустя 15 лет из памяти выветривается многое. В данном случае — весь связанный со штанами и лужицей очень важный контекст, когда потёршегося в чекистской среде оборотня судят за разглашение гостайны, за предательство, которое, по словам бывшего коллеги Антошина — Виктора Александровича Малашенко — «не прощается». Можно "почистить" документы, можно козырять погашенной судимостью, но страшнее приговора, который выносит память, нет. Такое пятно на репутации несмываемо, невыводимо. Можно в лучшем случае рассчитывать на забвение — полное или частичное. Но для этого не надо лезть в депутаты, не надо торить дорожку в губернаторский кабинет, не надо корчить из себя великого общественного деятеля, не надо, наконец, втягивать наш и без того замордованный обслуживанием политиков суд в операцию по просушиванию штанов. А что надо? Надо, как мы советовали в "Сером кардинале…", помнить как молитву на сон постулат Верховного Суда о том, что «политические деятели, стремящиеся заручиться общественным мнением, тем самым соглашаются стать объектом общественной политической дискуссии и критики в СМИ». Иными словами: сунулся в политику, возжелал публичности — будь готов, что твоё бельё вывернут наизнанку.

Как раз суд и взял г-н Антошин в союзники в известных "просушивающих" манипуляциях. И можно понять свидетеля Малашенко, недоумевавшего, почему бывший зэк мается своими штанами, когда в поисках ответа на вопрос, в сухих или мокрых его выводили из суда, забалтывается главное — что он совершил тяжкое преступление против государства. Как же повёл себя суд в лице г-на Корниенко? В своём излюбленном стиле. В первом же судебном заседании, надлежаще не уведомив нас, взял и назначил лингвистическую экспертизу, задав эксперту те вопросы, которые попросил задать антошинский представитель. Какую он выбрал экспертную организацию? Ту, которую попросил его выбрать истец — Брянский госуниверситет. Можно продолжить и задать вопрос, кого они видели экспертом — ведь в БГУ проведением лингвистических экспертиз занимается та самая г-жа Распопова, доцент кафедры русского языка, которая известна в журналистских и юридических кругах своей редкой услужливостью, особенно когда дело касается власть предержащих. Такую услужливость она выказала и на этот раз, "на автомате" признав все характеристики Антошина, перечисленные в его иске, либо оскорбительными, либо порочащими его. В своём "чего изволите?" она зашла далеко, забыв, что является филологом, но не антошинским адвокатом. Текстовый материал, заключила, «подаётся таким образом, что у читателя формируется в отношении Антошина С.С. необходимое авторам публикаций отрицательное общественное мнение». Цены не было бы госпоже Распоповой, если бы ещё она подсказала нам, как подавать текстовый материал, чтобы в отношении её клиента сформировалось положительное общественное мнение. Но во время нашей дискуссии с нею в зале суда выяснилось, что эксперт — очень отважный человек. Она отважилась давать экспертные оценки, не прочитав самих публикаций, а чтобы хоть как-то сгладить конфуз, поторопилась уточнить — лишь "просматривала" их.

Встал вопрос, что делать. Варианта было два: подвергнуть заключение Распоповой рецензированию или же провести по делу новую экспертизу. Остановив свой выбор на первом варианте, мы решили обратиться в намного более авторитетную, чем БГУ, экспертную организацию — Центр лингвистических экспертиз, в связи с чем заявили в суде ходатайство о переносе заседания. Судья ходатайство удовлетворил, пообещав, что учтёт позицию Центра при вынесении решения. О том, как он "учёл" — чуть ниже.

В полученной рецензии на "труды" г-жи Распоповой от этих самых "трудов" не оставлено камня на камне. Приведём лишь несколько весьма говорящих цитат: «Исследованию подвергались отдельные фразы, но не сами публикации, причём два первых фрагмента цитируются экспертом не в том виде, в котором они были опубликованы и в котором они даны в определении суда, а в искажённом виде». То есть указано, по сути, на мошенничество. Далее говорится, что адресованные судьёй Корниенко вопросы эксперту Распоповой не могли быть приняты ею, так как помимо своей некорректности они предполагали выход лингвиста за пределы своей компетенции. «Формулировки вопросов таковы, что эксперт был обязан в соответствии со ст. 85 ГПК РФ направить в суд, назначивший экспертизу, мотивированное сообщение в письменной форме о невозможности дать заключение. Если эксперт-лингвист выходит за пределы своих специальных знаний, пытается решить юридические, этические, психологические вопросы, то это с неизбежностью приводит к необоснованности и недостоверности его выводов». Но Татьяна Анатольевна Распопова не просто стыдливо пытается, а делает это с упоением и, видимо, с осознанием, что суду только такое её заключение и нужно. В этом осознании она, что называется, "снимается со всех тормозов". Как иначе оценить такой факт: «В текст вопросов, поставленных судом, эксперт Т.А. Распопова внесла 16 изменений и никак не пояснила, почему эти изменения были необходимы»? Можно продолжить цитирование заключения специалиста Центра лингвистических экспертиз, который аргументированно буквально приковывает Распопову к позорному столбу. Но не будем загружать читателей слишком для них специфической информацией. Остановимся лишь на резюме: «В целом, читая это заключение эксперта, трудно допустить, что текст написан человеком, который имеет два университетских образования (причём оба раза были дипломы с отличием), который является кандидатом филологических наук, доцентом… Естественнее предположить, что эта работа написана студентом-третьекурсником». А вот и главный вывод: «Эксперт Т.А. Распопова выходит за рамки своей компетенции. Исследование не является объективным. Выводы необоснованны и недостоверны».

Как раз это необъективное исследование судья Корниенко и взял в итоге за основу при вынесении своего решения. Он сделал даже больше, чем просил его Антошин, признав все перечисленные истцом высказывания — и те, которые он оспаривал, и те, которые посчитал оскорбительными — несоответствующими действительности и порочащими его честь, достоинство и деловую репутацию. Например, несоответствующей действительности в решении Корниенко названа характеристика "бывший зэк", но ведь всем известно, что Антошин был осуждён и отсидел. Так кем же его тогда прикажете называть, Валерий Анатольевич?! Также Корниенко взыскал в пользу истца компенсацию морального вреда в размере десяти тысяч рублей и судебные расходы по делу.

Мы с нетерпением ожидали получения полного текста вердикта. И, наконец, читаем, как обосновывает судья своё "кидалово". Он посчитал выводы подробно аргументированного заключения Центра «объективно ничем не подтверждёнными» и «носящими исключительно консультативный характер». А отдать предпочтение распоповской экспертизе его заставило то, что она «проведена в рамках рассмотрения судебного спора», а также что «эксперт была предупреждена об уголовной ответственности». Хотя в заключении Центра говорится о юридически нечистом характере и этой процедуры. А вот как лаконично выражена судьёй наша позиция: «Ответчик редактор-учредитель Брянской областной общественно-политической газеты "Комсомолец Брянска" Панихин В.А. в судебном заседании исковые требования не признал, просил отказать в их удовлетворении по основаниям, изложенным в отзыве на исковое заявление». А что это за основания, какую оценку даёт им суд, почему отказывается принимать их во внимание — ничего этого в решении суда нет.

Ну а как же разрешился судьёй самый болезненный для Антошина вопрос — о мокрых штанах? Ещё пару лет назад, когда был жив бывший руководитель областного чекистского ведомства А. Назаров, уделявший большое внимание уголовному "делу Антошина" и хорошо знавший о том, что происходило в зале суда, осуждённый предатель вряд ли отважился бы поставить этот вопрос в судебной плоскости. Но Анатолия Дмитриевича уже с нами нет, как нет и адвоката одной из потерпевших М. Лазникова, который, комментируя процесс в газете "Брянский перекрёсток", произнёс такие слова: «настоящих мужчин, выслушивающих приговор, после этого не возят потом переодеваться, а с Антошиным это случилось». Нет теперь, спустя 15 лет, и некоторых других свидетелей происходившего в зале суда… Рассказать о том, что известно ему об этом процессе, пришёл в суд бывший депутат Госдумы Малашенко. И вот читаем в решении: «Допрошенный в судебном заседании свидетель Малашенко В.А. пояснил, что видел видеозапись оглашения приговора в отношении Антошина С.С., в ходе которого последний упал в обморок и непроизвольно справил нужду. Также ему известно о том, что Антошин С.С., работая на тот момент в органах безопасности, рассекретил конспиративную квартиру и автомобиль». Корниенко утаил, что не только про это рассказал свидетель Малашенко, но и про то, как собирал охранник бывшего губернатора Лодкина "дань" с коммерсантов, которым и сдал секретную информацию. А утаивать сей совсем непраздный момент никак было нельзя, сам Антошин в своём иске и спровоцировал этот разговор, вздумав оспаривать такое наше высказывание: «бывший чекист Антошин знал и кое-что из секретов ведомства… и довольно охотно делился ими в ситуациях, скажем так, с коррупционной подоплёкой». Ну а что до показаний о штанах, то их судья Корниенко признал недостоверными — не установлен, видите-ли, факт существования видеозаписи с антошинским обмороком и его "мокрыми" последствиями. Эх, знал бы Виктор Александрович, что через полтора десятка лет всплывёт эта история — не выбрасывал бы видеокассету, не избавлялся бы от безнадёжно устаревшей громоздкой видеотехники. «Ну зачем она мне?! — восклицал в суде, — Сергей Сергеевич отсидел, я надеялся, что он стал на путь исправления».

Были в суде и свидетели истца. Адвокат О. Белова, защищавшая интересы Антошина тогда, в 2002 году, «подтвердила факт того, что Антошин С.С. при оглашении ему приговора Брянским областным судом кратковременно потерял сознание, но того, что он справил нужду, не было». Отыскался человек по фамилии Новиков, назвавший себя бывшим судебным приставом, который рассказал, что «во время оглашения приговора в отношении Антошина С.С. он находился напротив последнего в зале судебного заседания, и Антошин действительно упал в обморок, но того, чтобы он справил нужду, не было». Судья эти показания охотно счёл полностью легитимными. Его нисколько не смутило, что г-жа Белова и не могла сказать иного, так как кодекс адвокатской этики не позволяет адвокату перечить интересам клиента, а назвавший себя бывшим судебным приставом Новиков ничем, кроме своих слов, не подтвердил, что являлся таковым в далёком 2002 году и что действительно находился в день оглашения приговора Антошину в зале областного суда. Верьте, мол, мне на слово. На наш вопрос, чем он может подтвердить всё это, сей господин предложил… направить судебный запрос в Службу судебных приставов, хотя именно он, если уж пришёл свидетельствовать, должен был позаботиться об этом. Но для придания сиим речам юридического веса г-н Корниенко не погнушался опять выступить жалким врунишкой. Своим глазам не поверили, прочитав в судебном решении, что человека по фамилии Новиков лица, участвующие в деле, признали очевидцем событий 2002 года. Стало окончательно ясно, что имеем дело не с отправляющим правосудие от имени государства человеком, а с ловким напёрсточником, который, убеждены, это правосудие топчет, растирает, как смачный плевок.

Во время перерыва в судебном заседании, перед вынесением решения, Корниенко вышел из кабинета в коридор. Мы сразу обратили внимание, что он шёл потупив взор, как-то весь согнулся, скукожился. Потом нам говорили, что "бумагу" не он сам писал, что так ему велели написать "сверху". Но это лишь отчасти объясняет беспредел, но не прощает его. В подзаголовке этой статьи указано, что её можно воспринимать как апелляционную жалобу. Нет, такую жалобу, по всем правилам оформленную, мы, конечно, подадим. А этот текст можно считать и жалобой в областную квалификационную коллегию судей, рассматривающую поведение арбитров сквозь призму этики, охраны авторитета судебной системы. Не знаем, как оценят "шедевр" Корниенко и его финты в вышестоящих инстанциях. Сочтут его самого зловредным балластом, от которого надо избавляться, или в очередной раз сработает такой привычный для судейского сообщества верноподданнический принцип "чего изволите?". Словом, нам ещё будет о чём поразмышлять вслух.

Редакция