Верен долгу и себе-2

(Продолжение. Начало в № 18)

Горькая, но правда

— Давайте вернемся в 1993 год, закончившийся разрешением масштабного политического кризиса в России. 4 октября было расстреляно из танков здание Верховного Совета, а уже 12 декабря проходили конституционный референдум и одновременно с ним выборы в Госдуму. Интересна, во-первых, ваша оценка той конституции и принятых недавно поправок к ней. Во-вторых, как вы оцениваете выборы-1993, которые завершились для вас победой в сложном и большом округе — Почепском?

— Да, в моём округе тогда было две трети территории Брянской области и 550 тысяч избирателей! События 1993 года нельзя рассматривать вне событий 1991-го, когда проходили выборы президента и был избран Ельцин. Я тогда активно выступал против него. За 1990—1991 годы у меня было около 400 публичных выступлений во всех районах области, везде выступал против развала Советского Союза, критиковал курс Ельцина и так называемую ускоренную приватизацию, которую он собирался проводить. В противовес приводил китайский опыт, который изучил, ещё работая консультантом обкома партии (мне в 1990 году поручили подготовить часовую лекцию на эту тему и выступить перед областным партхозактивом). Предупреждал людей: вы сейчас покупаете молоко по 30 копеек — будете платить за него не меньше 30 рублей, за килограмм мяса будете платить не 2—3, а 30—50 рублей. Эти и другие цифры писал прямо мелом на доске. В двух аудиториях меня едва ли не поколотили. Одна такая встреча была в конструкторском бюро "Ирмаша". Помню, на меня ополчились, выкрикивали: что, мол, ты несёшь, мы будем жить как в Америке! А я твердил: нет, не будете жить как в Америке. Незадолго до этого побывал в капиталистической Индии, насмотрелся на тамошнюю нищету. И говорил ирмашевцам, что индийская перспектива скорее может стать для нас реальностью. Такой же накал был и на новозыбковском "Индукторе". В 1993 году я приехал на тот же "Индуктор", дышавший уже на ладан, и те же инженеры, кричавшие на меня два года назад, теперь сокрушались: «Какие мы были дураки, ты был абсолютно прав»...

Меня избрали депутатом потому, что в 1991-м я говорил правду. Горькую, но правду. Люди это помнили. К слову, мой антиельцинизм вызывал и такую реакцию. Навлинский демократ, депутат российского Верховного Совета Барабанов, будущий глава области, летом 1991 года накатал в прокуратуру телегу на трёх страницах, где просил меня такого-сякого-немазаного сослать на Колыму за то, что я оскорбляю Ельцина. Несмотря на то, что мои заявления были основаны на данных, опубликованных в газете "Правда" — центральном органе КПСС, целую неделю меня вызывали в облпрокуратуру, требуя объяснений. В конце концов, разобрались в том, что Барабанов не мог представлять интересы Ельцина, поскольку не имел от него доверенности, а сам Ельцин никаких претензий ко мне не предъявлял.

Одновременно с выборами в Госдуму принимали конституцию. Я голосовал против неё и призывал сделать это других. Почему? Эта конституция, считаю, была написана для оккупированной страны. Ну, например, там написали, что у нас должен быть примат международного права над отечественным. Я не знаю, в какой ещё конституции это есть. Для американцев, к примеру, нет никакого другого права, кроме своего национального. В конституции не упоминался такой институт, как пенсионное обеспечение. О здравоохранении — полстрочки. Недра уже не принадлежат народу. Конституцию писали наши юристы, но советники были у них западные. Там, за рубежом, считали, что нашей стране уже не подняться, скоро, мол, будем её делить, зачем тогда тут платить пенсии? В 1994—1995 годах к нам на заседание комитета в Госдуме приходили представители Международного валютного фонда и Всемирного банка и говорили: мы дадим кредиты, но вы должны повысить пенсионный возраст, перестать дотировать коммунальные услуги и т.д. Вели себя так, как сейчас на Украине.

Что касается последних поправок, то я голосовал за. Меня, как социальщика, устраивает, что там есть положение о пенсионном обеспечении с указанием, каким оно должно быть — основанным на принципе солидарности поколений, когда дети зарабатывают на пенсии для отцов. А значит, отцы точно будут получать пенсии. И по здравоохранению прописано более чётко. Правильно прописали и про неделимость территории. По сути, сегодняшними поправками укреплено государство. В 1990-е было несколько попыток нарушить эту неделимость. Башкирия, Татарстан например, хотели выйти, Уральскую республику создавали, Чечня едва не вышла… Было много нареканий, что голосование проводилось по всем поправкам сразу. Я не считаю, что это так уж принципиально. Мне все поправки понравились. А что до спорной об обнулении президентских сроков, то там же не ставится вопрос, что действующий президент будет обязательно переизбран на следующих выборах. На следующих выборах будут выдвигаться разные кандидаты, и население будет решать, кого из них избрать. В Америке, как известно, президент может избираться сейчас только на два срока. Но вот Рузвельт сколько раз избирался? Четыре. К слову, я два раза был в Штатах в командировках, и более гадкой страны не видел, хотя побывал во многих странах. В США очень сильная дифференциация общества. Половина его живёт на пособия. Высокая безработица. Громадное количество бездомных. Люди все закредитованы, живут в долг. Но больше всего меня поразила преступность. В Бостоне, например, нас предупредили: на красную ветку метро не садитесь, она ведёт в неблагополучные кварталы. Вас кто-нибудь в Москве предупреждает, что на такую-то ветку метро садиться не надо? В американских мегаполисах живут анклавами, и чужаки, которые оказались на территории, заселённой другим этносом, сильно рискуют. Если белый американец окажется с восьми вечера до восьми утра в негритянском квартале, то его в лучшем случае с одними шнурками могут оставить… Пару раз и я попадал там в пиковые, рискованные ситуации, однажды пришлось с коллегами-депутатами, как говорится, делать ноги.

Выборы становились всё грязнее

— Но давайте вернёмся в нашу страну и сравним выборы в Госдуму 1993 года и последних лет.

— Выборы в 1993 году проходили на демократических принципах. Не было никакого административного ресурса, во всяком случае, я его не ощущал в своём округе. Помню, в Белой Берёзке была встреча с избирателями. Приехали в местный Дом культуры все шестеро кандидатов, каждый из нас выступил, каждый высказал свои взгляды, люди задавали вопросы. То есть выборы были честными, можно было победить за счёт своих личных качеств. А сегодня ситуация такая, что человека практически назначают депутатом, конкуренции никакой нет. Нежелательные кандидаты с помощью административного ресурса принижаются или морально уничтожаются.

Я баллотировался в Думу четырежды, в третий раз после того, как произошёл мой разрыв с КПРФ. Шёл тогда как самовыдвиженец. И сразу почувствовал, что такое административные козни. В плакатах с информацией о кандидатах, которые вывешивались на всех избирательных участках, из меня сделали долларового миллионера, приписав к находившейся тогда у меня на депозите тысяче долларов три нуля. Мне объясняли, что произошёл сбой в типографии, но подозреваю, что сделано это было не без умысла. Эти плакаты провисели целый месяц. Губернатором был Лодкин, который воспринимал меня как кость в горле. Уже тогда в сельских администрациях проводились совещания, на которых говорилось: если в селе проголосуют за Шенкарёва — сюда не будут привозить хлеб, отключат электричество, не будет работать водопровод, газ не будут проводить. И так далее. Естественно, при таком положении шансов переизбраться у меня было совсем немного.

Словом, с каждым циклом выборы становились всё грязнее. А посмотрите, кто у нас попадает в Думу по спискам!.. Мне доводилось в тех же Штатах беседовать с сенаторами, конгрессменами, от них узнал, что типичный американский депутат непременно имеет два высших образования. Одно из них — обязательно высшее юридическое. Без этого там в парламенте делать нечего. Вспомнился наш Шандыбин. В Госдуме каждое утро приносили депутатам листов по 500 юридических текстов, дай бог бегло прочитать то, что тебе ближе и важнее, что касается интересов Брянской области. И это ведь не «Граф Монте-Кристо» читать, тут надо разбираться в каждом слове и каждой фразе. И вот Василий Иванович подходит ко мне с растерянным видом: «Слушай, Олег, тут положили мне пачку бумаг, я пару листов посмотрел, а там… я это читать не могу». Говорю: «Вася, тебе здесь попросту делать нечего». Я ему не раз это говорил. И всегда был против его выдвижения в депутаты, но обком голосовал за него. Он до конца своих дней при встречах (а мы в Москве жили в одном доме) укорял меня за это.

— Но в сравнении с нынешними брянскими депутатами Василий Иванович намного больше пользы приносил…

— Я никого из нынешних депутатов, увы, не знаю. Может, они что-то и делают полезного для Брянской области, но мне об этом неизвестно. Я ездил в министерства, был часто в Минфине, в кабинете у Матвиенко был не один десяток раз, когда она была вице-премьером по социальным вопросам. И эти встречи организовывались без всяких проволочек. Я, бывало, рассказывал о международном опыте, о том, как решаются социальные вопросы в разных странах. Ей, видел, это было интересно. Заодно решал и какие-то вопросы для Брянской области.

Василий Иванович создал себе ореол критика министров и даже самого президента. Но в Госдуме он был незаметен, никаких министров не критиковал, кулаком по столу не стучал, сказать ничего особо не мог. Всё это мифы. На него в зале смотрели как на чудака. Мне иногда было даже стыдно за то, что он тоже из Брянской области. Но когда восстанавливалась партия, Василий Иванович одним из первых пришёл ко мне и стал помогать. На митингах выступал, как публичный оратор тогда запомнился. Но как законодатель он был не виден. До этого он ведь был депутатом областной Думы, и там ничем не отличился. Более того, там были моменты, когда он хитрил. И в Госдуме он по многим ключевым вопросам голосовал не так, как голосовала фракция. Говорил потом в оправдание: «Я не на ту кнопку нечаянно нажал»... А по некоторым вопросам, чтобы проголосовать, знаю, депутаты получали деньги. Не знаю, получал ли Василий Иванович, но вот так...

Вот это тоже Лодкин

— И в 1993-м, и в 1995-м, и в 1996-м годах КПРФ боролась за честные выборы. А в 1999-м член партии Лодкин не гнушался действовать против вас так грязно, по сути, вразрез с линией партии...

— Лодкин — человек очень непорядочный, очень. Страшно непорядочный. Примеров могу море привести. Я его не поддерживал, когда его во второй раз избирали губернатором. Первый раз, когда в 1993 году он избирался, его поддерживал, а в 1996-м категорически отказал в поддержке. Собрал пленум обкома и сложил с себя полномочия первого секретаря, сказав однопартийцам: вы поддержали Лодкина, а я его не поддерживаю, поэтому ухожу в отставку. Меня некоторые уговаривали остаться, но изменять себе был не намерен. Поэтому меня потом из партии исключили, что его не поддержал. Я опубликовал тогда в "Брянских известиях" большую статью — «Кто такой Лодкин — коммунист или карьерист?». В ней описал все его художества. Не тот он человек, за которого себя выдаёт.

— А как вы смотрите на то, что совсем недавно по предложению губернатора Богомаза Лодкина сделали почётным гражданином Брянской области?

— Сделали — ну и сделали. Это запоздалая дань его бывшему губернаторству. В губернаторской деятельности Лодкина вижу только один позитивный момент, и то косвенный. После Чернобыльской катастрофы половина области была газифицирована, так как использовать древесину, торф в юго-западных районах из-за загрязнения было нельзя. А восточные районы не были газифицированы, их газифицировали при Лодкине. Он, знаю, вёл переговоры с "Газпромом", как договаривался — это тема другого разговора. Во всяком случае, проблема была решена. Лодкин был тогда губернатором. Как бы я к нему ни относился, но из песни слов не выкинешь. Ничего другого положительного в его деятельности я не видел и не знаю.

— В 2015 году нашей газете дал два интервью бывший первый заместитель Лодкина Оненко, он рассказал об изнанке газификации, поведал о лодкинских закулисных торгах с администрацией президента, с "Единой Россией". Но более всего Пётр Ефимович опровергал так называемый решающий вклад своего бывшего начальника в газификацию. Этот вклад, как считает Оненко, измерялся только его тогдашним статусом.

— Я и говорю, что это было в его бытность главой региона. А если так, то он причастен. В целом же он человек, весьма далекий от экономики. Мне он стал понятен, как только его избрали в 1993 году. Помню, как-то залетает ко мне: «Олег, у меня идея. Мы будем производить в Брянске троллейбусы!». Я почесал затылок и говорю: «Давай обсудим, что мы в нашей области сможем сделать для троллейбуса. Резину мы производим? Нет. Электродвигатели? Нет. Оснастку? Нет. Металлический лист? Нет. Мы производим только фанеру, если делать внутреннюю облицовку из неё, и можем стекло. Всё остальное надо завозить. А любой завозной материал будет дороже, значит, наш троллейбус будет очевидно дороже, чем тот, который выпускают иногородние предприятия. Мы попросту не выдержим конкуренции». Для него это было открытием. Такой вот уровень экономического мышления. Хорошо, что всё остановилось на разговорной стадии. А могло бы... Ну был же случай, когда на нашем автомобильном заводе пытались микроавтобусы делать. Это ещё до 1991 года. Потом этот проект оказался нерентабельным и развалился.

Тогда Лодкин, вроде бы понюхавший раньше производственного пороха на хрустальным заводе, поразил меня своей то ли некомпетентностью, то ли наивностью. Я понял, что мы не того избрали губернатором — человека несведущего, экономически малограмотного.

— Отличаются и ваши партийные судьбы. Вас исключил из КПРФ Президиум ЦK, а Лодкин добровольно покинул партию.

— Меня по Уставу должна была исключать первичка. Но на заводе сказали, что слишком хорошо меня знают, и исключать отказались. Тогда это сделали в Москве. Я к тому моменту очень серьёзно разошёлся с Зюгановым. А Лодкин сам из партии вышел. Но многим ли известно, как он вступал в партию? Поначалу, когда ещё не было решения Конституционного суда, мы создали Социалистическую партию трудящихся, он не вступал в неё. И в КПРФ не восстанавливался, а как потребовалось избираться главой администрации, пришёл ко мне и сказал: «Слушай, прими меня в партию, мне надо на выборы идти». Словом, как он в партию вступил, так из неё и вышел. Конъюнктура.

Восстановление партии шло очень непросто. Машины не было, приходилось на рейсовых автобусах по два-три раза мотаться в районы. Люди запуганы. Соберёшь в районе ячейку из трёх человек — через неделю звонок: остался один, двое вышли. Надо опять ехать, искать новых единомышленников. Сейчас удивляюсь, откуда брались силы. А Лодкин, хотя был российским депутатом и имел немалые возможности и иммунитет от преследования, в восстановлении партии участия не принимал. Затаился и ждал, что у меня с единомышленниками (Арбаевым, Малашенко, Иващенко из Новозыбкова, Ерохиным из Бежицы и другими) выйдет. Бывало, встретит меня в центре Брянска с ядовитой ухмылочкой: «Ну как ты, Олег, восстанавливаешь? Ну, давай-давай, дерзай». А сам — в сторонке.

Понятно, что многие в те годы просто боялись восстанавливаться в партии, опасаясь преследований на работе. Но в то же время находили возможность как-то помочь. Помнится, бывший завотделом обкома КПСС Губенок, пристроившийся в одной из энергетических компаний, со словами «Чем могу — помогу» принёс две пачки бумаги, карандаши, ручки. Тогда это было большой помощью, потому что начинали мы с чистого листа. А Лодкин не помог ничем.

— Плюсом в деятельности Лодкина вы назвали то, что при нём проходила газификация. А каким видится его самый серьёзный минус?

— Самое отрицательное то, что многих людей он просто "закатал в асфальт". Ни за что ни про что. Он человек очень злопамятный. Были случаи, когда уже после того, как я перестал его поддерживать, мстил людям только за то, что они общались со мной, что я помогал им по депутатской линии. Так было с известной брянской предпринимательницей, которую разорили судебные приставы, их потом посадили. Поскольку я ей помогал добиться справедливости, она сразу же стала персоной нон-грата для брянских чиновников, её бизнес, в конце концов, разорили, и она была вынуждена уехать в Москву. Так было с бывшим генералом налоговой полиции, которого арестовали ни за что. Тогда, если помните, была скандальная история с генпрокурором Скуратовым, его должностная судьба решалась в Совете Федерации, членом которого как раз был Лодкин. Прокурору нужен был каждый голос в свою поддержку, и один голос он мог получить из Брянска, выполнив просьбу санкционировать арест генерала. Это выяснилось чуть позже, когда Ельцин отстранил Скуратова и назначил исполняющим обязанности генпрокурора Чайку. Пришёл к нему по "генеральскому" делу. Оказалось, что Лодкин ранее написал обращение к Скуратову. Чайка дал указание ознакомить меня с материалами. Аналитическое управление Генпрокуратуры и наша областная прокуратура докладывали Скуратову, что нет оснований возбуждать уголовное дело. А сверху скуратовская резолюция уже после письма Лодкина: «Найти основания». И это пишет генеральный прокурор! Ну, нашли основания. Дело это, правда, быстро развалилось, даже не дойдя до суда. Но человек не один месяц просидел в СИЗО. Вот это тоже Лодкин. Генерала потом перевели на должность замруководителя налоговой полиции в Орёл. Хотел вернуть его в Брянск, собирался поехать по этому делу к директору Федеральной службы налоговой полиции Алмазову (с ним был лично знаком, он помогал мне лишать полномочий депутата Мавроди), но генерал ответил: «Нет, я в Брянск не вернусь, лучше в Орле замом останусь». Вот такая история. Не менее показательна другая. Был у нас в Госдуме такой депутат Муцоев, видный уральский промышленник, он занимался металлообработкой. В начале нулевых годов хотел у нас в Навле купить развалившийся филиал автозавода. Я уже чиновником тогда работал в Госдуме. Он подошёл ко мне и попросил составить ему протекцию. Я сказал, что Лодкин меня терпеть не может, поезжайте и сами попытайтесь решить вопрос. Он потом мне рассказывал. Приехал к Лодкину, тот сказал: да-да, всё хорошо, только идите к моему заму, кабинет напротив, вот с ним решайте все тонкости. Ну и как мне Муцоев рассказывал, зам поставил ему условие: вы должны столько-то платить. «Я не возражаю помочь области, но дайте, чтобы предприятие хоть что-то заработало». Но зам был неумолим: вы должны с самого начала платить. Закончил рассказ он так: «В твою Брянскую область ни копейки не вложу, там какие-то идиоты ей руководят».

(Продолжение следует)