Игра обстоятельств (Окончание)

Неделю назад мы возвратились к скандальной ситуации в областном краеведческом музее, взглянув на неё сквозь призму одного документа — предъявленного бывшему начальнику отдела кадров Александре Кузнеченковой обвинения в хищении бюджетных средств. Она, по версии полицейского следствия, придумала и реализовала мошенническую комбинацию с оплатой за непроводившуюся уборку снега на одном из музейных объектов, она же получала от учреждения деньги на цветы и прочие аксессуары, которые и не собиралась покупать, а прежде чем их прикарманить, отчитывалась за них подделанными ею же документами. Не отрываясь от обвинительного акта, вышли на грубый следственный брак, который в правоохранительном сообществе характеризуют известной формулировкой — тащить корову на баню. Впереди — суд, и если разбирательство будет полным, объективным и всесторонним, как того требует закон, то старший следователь следственной части СУ УМВД России по Брянской области Михеева и прочие лица (их мы ниже назовём), "ваявшие" это в чём-то уникальное дело, должны если и не сгореть от стыда, то хотя бы устыдиться плодов своих трудов.

2. В ожидании «выбраковки»

А сегодня попытаемся ответить на вопросы, которые возникли, как только мы вышли на эту историю, и которые становились всё более неотвязчивыми. Что её породило, что стало сокрытым двигателем следственных изысканий, что делало их такими упорными, несмотря на всю абсурдность обстоятельств и тщетность стараний выстроить на этой зыбкой почве полноценное обвинение? Сама обвиняемая не могла поначалу сформулировать ответы. Сказала: «Так сложились обстоятельства, что крайней оказалась я одна». Но у любого стечения обстоятельств есть вдохновляющее начало, что переводит их из состояния нейтральности, статики в динамически направленный "продукт", заставляет заиграть, рождает акценты. Что же или кто же явился "бродильным материалом"?

Во время длительной беседы Александра вспомнила несколько конфликтных ситуаций в музее, к которым была причастна. Сначала рассказала о попытках прекратить договорные отношения с имеющим неплохую "крышу" в полиции ФГУП "Охрана", сотрудники которого охраняли головной музей и мемориальный комплекс "Хацунь". В публикации «Криминал в краеведческом интерьере» уже говорилось о том, что услуги этого предприятия были дорогостоящими, а качество охраны — не очень хорошим. С директором музея Денисенковой нашли других, более выгодных партнёров, но тут департамент культуры внедрил главбухом учреждения госпожу Микову (несмотря на то, что у неё не было высшего образования), а она, по некоторым сведениям, как раз оказалась женой одного из сотрудников предприятия, с которым собирались порвать. Очень скоро всё в охранных делах покатилось по старой колее — дорогой и не очень качественной.

Затем моя собеседница вышла на музейного сотрудника Полякова, которого пристроил замдиректора Алексеев, пользующийся репутацией "священной коровы". Поляков, как и Алексеев — тоже из выгоничской Орменки, где, как мы уже сообщали, скромный музейный работник сооружает особняк в нескольких уровнях. Поляков, имеющий филологическое образование, оказался на месте юриста. «Насколько я знаю, — рассказывала Александра, — раньше он работал в органах внутренних дел, там же сейчас работает и его племянник. Юристом он, по правде сказать, был никаким, и самое скверное — не хотел обучаться, совершенствоваться в этом деле. С компьютером не дружил. Предшественники Денисенковой на директорской должности хотели от него избавиться, но как его тронуть, если за ним стоит Алексеев? Тем не менее мы с Денисенковой решились "предъявить ему счёт". Я в письменном виде предложила ему другую работу, заведующим одного из отделов. Тогда, помню, в ответ на мои и Денисенковой претензии он отвечал так: «Ты за это заплатишь (мне), ты об этом очень пожалеешь (директору)». Вспоминаю и такую его реплику: «Вы хотите от меня избавиться? Да я вас сотру. Вам мало, что дело завели?». А когда я избавилась от услуг сдававшего меня адвоката Иванова, которого чуть ли не силком навязала мне директор департамента культуры Сомова (недавно уволившаяся — прим. ред.), то он, как мне передали, заявил, что я, возможно, и "выкручусь", но он не хотел бы этого».

Если Поляков не блефовал, то многое сходится. Только бывает нередко, когда события, течение которых как будто контролируется, начинают менять русло, а то и вовсе приобретают непредсказуемый характер. Во время первой же беседы в здании областного УМВД 14 марта прошлого года собеседники Кузнеченковой подозрительно компетентно интересовались тем, как проводятся в музее так называемые коммерческие выставки, как распределяются доходы от них. Такие выставки и сейчас проводятся, по-прежнему вызывая массу подозрений, так как львиная доля выручки идёт не в музейную кассу, а… Вот куда и кому она идёт — это абсолютно обоснованно и возбуждает интересантов.

По характеру других вопросов Александра поняла, что полицейские были настроены на довольно громкое дело. Когда общение тянется пять часов, засвечивается многое и многие. Из пяти своих собеседников она помнит четверых пофамильно — Чернов, Паршиков, Шагаров, Соколов. Помнит, кто из них что говорил. Шагаров заявил ей: «Мы понимаем, что ты в этом деле никто. Ты нам не нужна. Нам нужна Сомова, ты должна на Сомову сказать». Её ответ: «Я ничего не могу на неё сказать. Где Сомова, а где я?». — «Хорошо, тогда мы берём Денисенкову, она пусть на Сомову скажет». Очень хорошо запомнилось и такое предложение Шагарова: ты, мол, только скажи на Сомову, завтра будешь директором, снег будешь летом убирать, и никто к тебе не будет ходить, приставать с вопросами, а если договоримся по коммерческим выставкам, то вообще друзьями будем. Она ответила тогда: «Мы с вами не в "Одноклассниках"». «Соколов, — говорит Александра, — на это даже вспылил, с гневным матерком сказал, чтобы меня убрали с его глаз, типа с ней не договоришься». Под конец беседы кто-то предложил ей пройти детектор лжи. «Не вопрос», — сказала она. Под диктовку Соколова написала расписку. Но он же и сообщил ей, что детектор пока не работает.

Через пару дней в новостях она узнала, что возбуждено уголовное дело, что должностными лицами учреждения заключались фиктивные договоры подряда и тому подобное. Не могла даже предположить, что в конечном итоге должностные лица трансформируются в единственное должностное лицо и этим лицом окажется она. Вот если бы поделилась своими подозрениями относительно того, как за огромные бюджетные деньги закупается так называемая антикварная мебель для толстовского музея, рассказала о тревожных наблюдениях о том, что уже много лет не проводится инвентаризация хранящих уникальные ценности музейных фондов, если бы высказала предположение, что они попросту могут разворовываться и если бы, наконец, поведала о потоке всевозможных документов на оплату самых различных работ, которые выполняла в толстовской усадьбе фирма брата супруга заведующей тамошним музеем Е. Ловяго, то, возможно, такие важные "концы" следствию обрубить не удалось бы. Но об этом она расскажет после, когда её одну припрут к стенке, сделают стрелочницей.

Сегодня известно даже больше приведённых фактов, которые буквально вопиют о необходимости проверки, тщательной разработки. Известно, например, как боялись Денисенкова, Ловяго и Сомова, что "зацепят Красный Рог". Известно про паническое сомовское восклицание: «Следующей будет Партизанская поляна». Известно, что вместо родственника Ловяго, которую сделали после увольнения Денисенковой руководителем областного краеведческого музея, теперь все работы в толстовской усадьбе выполняет муж её преемницы Воробьёвой, и теперь в эти "одни руки" текут бюджетные ручейки. Известно и про то, что музей оплачивает уже три года содержание двух отремонтированных квартир для своих работников, в которых никто не живёт. Как известно и, что уличные туалеты в усадьбе сделаны без отопления, которое предусматривалось по смете. А вот факт, доселе необнародованный. В прошлом году заместитель директора департамента культуры Марина вызвала директора музея Денисенкову, стала заставлять её подписать договор по изготовлению и установке стендов и указателей на стоянке партизанского отряда имени Виноградова и оплатить по нему более 100 тысяч рублей. Денисенкова, не знавшая об этих работах, но слышавшая о том, что их планировалось осуществить за счёт спонсорской помощи, неосторожно изъявила желание хотя бы взглянуть на плоды трудов исполнителя, почитать и обсудить с юристами договор. Но Марина, заявив, что работы осуществлены комитетом по охране памятников и историко-культурного наследия, была непреклонна: либо подписываешь, либо кладёшь заявление на стол. В итоге, договор был подписан, и никто даже не поинтересовался, кто на самом деле сделал и установил стенды и указатели и сколько они в реальности стоили. Также не прозвучал вопрос о том, а при чём здесь комитет по охране памятников, ведь стоянка Виноградова находится в ведении краеведческого музея?! Таких странных историй немало. Но, похоже, ничто не способно заставить борцов с экономическими преступлениями оторвать филейные места от стульев и кресел или хотя бы обратить беглый взор на происходящее.

Самый же завзятый борец с коррупцией и беззаконием сидит в здании областной администрации. Фамилия его — Богомаз. Нынче он как участник предварительного голосования за право выдвинуться на сентябрьские выборы губернатора области мотается по избирательным площадкам и рассказывает, как намерен откручивать всесильному криминалу шею. Многие слушатели этих речей в больших сомнениях, что открутить ему удастся. Лучше бы, говорят, в своём Стародубском районе крутил хвосты коровам. А ведь что касается криминала в сфере культуры, то тут у Богомаза есть такая мощная опора, как госпожа Кузьмина — супруга начальника УМВД, где больше года мурыжили дело с эпизодами "ценой" в 160 тысяч рублей. "Нарисованных", правда. Почему же опора оказывается такой ненадёжной, почему демонстративно отмалчивается кураторша? Чем дольше длится эта пауза, тем крепче подозрение, что Кузьмина — в одной упряжке с нерушимым тандемом Ловяго-Марина. Что касается Мариной, то она продолжает оправдывать репутацию управленца, который по влиятельности в культуре не уступал отставнице Сомовой. Вот, сообщают нам, недавно вместо выброшенной из музея Кузнеченковой Ловяго пристроила туда "на кадры" свою невестку, а Марина в художественное училище заместителем директора — зятя. Она и Ловяго, кажется, уже не боятся ни "за Красный Рог", ни "за Партизанскую поляну", ни за то, что могут проинвентаризировать музейные фонды…

Чем больше проходит времени, чем упорнее нежелание законников копать глубже того, что насочиняли стрелочнице Кузнеченковой, тем крепче убеждение, что у этого дела есть некий могущественный регулировщик. Александра вспоминает об одном диалоге со следователем Михеевой, которая в ответ на её неудобные вопросы выпалила: «Мы — люди подневольные». И далее ей было трудно скрыть, что стенограммы допросов бывшей музейной "кадровички" попадают "на Ленина", то есть в здание УМВД, где восседает главный полицейский следователь по фамилии Кулемёкова. Нам доводилось слышать, что она была назначена на эту должность как раз по протекции жены начальника УМВД, что Кулемёкова и Кузьмина — чуть ли не подружки. Так это или не так — не очень важно. Важен результат, который как раз состоит в отсутствии результата — не наводится порядок на подведомственном Кузьминой направлении.

Вот сейчас многие, затаив дыхание, ждут не столько кого назначат руководить департаментом культуры, сколько уцелеют ли в своих нынешних должностях Марина и Ловяго, которые стали в этой отрасли именами нарицательными, воплотившими в себе стиль управления с неизменной примесью мошенничества. Что касается Ловяго, то она пока ещё продолжает пребывать в шатком статусе исполняющей обязанности директора музея. Но уже, говорят, группа музейных работников письменно хлопочет назначить её полноправным директором. Не удивимся, если среди подписантов увидим, к примеру, главбуха Микову, юриста Полякова или неприкасаемого Алексеева — наверное, единственного, кто знает всю правду о фондах краеведческого музея. Пока образовалась пауза, связанная как будто с намерением выявить самую достойную кандидатуру на конкурсе. Но позволим тут одну сентенцию: если у надававшего словесных авансов Богомаза есть хоть какая-то воля к наведению порядка, то таких претендентов, как Ловяго, надо "выбраковывать" уже на дальних подступах к управленческой работе.

Владимир ПАНИХИН