Валерия Захарова: «Состоять в такой компании считаю для себя зазорным»

С интересом прочитала в номере за 2 июня "Комсомольца" материалы известного на Брянщине журналиста А. Нестика и не менее известного журналиста и литературного критика Е. Потупова. Наиболее содержательным моментом их полемики для меня были их оценки личности уроженца Суземского района Н. Иванова, недавно избранного руководителем Союза писателей России. И здесь мне ближе позиция Потупова. И не потому, что его аргументация показалась более убедительной. А потому, что у меня есть свой опыт наблюдений и заочной полемики с г-ном Ивановым. Но начну со своей главной боли, с того, во что превращена нынче усадьба А.К. Толстого в Красном Роге.

Недавно побывала там и могу засвидетельствовать, что кроме развалюхи-погреба не осталось ни одного объекта усадебного быта толстовского времени: дома, кухни, бани, конюшни и т.д., без которых невозможно представить себе жизнь человека XIX века. Зато торчит над усадьбой бездействующая водокачка бывшего Дома отдыха.

В музее всего восемь предметов, принадлежавших Толстому, из них два — под сомнением. Но и их не смогла перечислить завмузеем. На этой территории уже ничто не хранит память о Толстом, кроме нескольких умирающих деревьев в парке. Кардинально изменился окружающий ландшафт. Объект потерял функцию усадебного комплекса и мемориальность. Следовательно, его надо лишать статуса памятника "Мемориальная усадьба". И чем скорее, тем лучше. По причине того, что нувориши начали застраивать это место лжеобъектами. Не говоря уже о так называемом "Охотничьем замке", которого отродясь в усадьбе не было. К юбилею построили на месте толстовской бани здание для администрации (для двух сотрудников). По своему вкусу перестраивают единственный сохранившийся флигель, лишая его исторической достоверности. Подготовили документацию к сносу ещё двух объектов.

Мифические сведения о Толстом и его супруге, порой оскорбляющие их достоинство, об истории усадьбы, распространяемые в СМИ, на сайтах и на музейных экскурсиях, приобрели угрожающий характер. Удивляет безграмотность и амбициозность представителей местной "Гильдии культурной журналистики", которые целый год ежедневно вещали о том, что Толстой — наш земляк, чем совершенно справедливо возмущались знакомые петербуржцы. Проскакивали и другие ляпы.

Вызывает не удивление, а скорбь поведение писательского сообщества, допустившего уничтожение материальной памяти об одном из классиков русской литературы. Главный литературный чиновник Н. Иванов (вот он-то — земляк!), получивший толстовскую премию, не сделав ничегошеньки для сохранения единственного в стране памятного места, связанного с жизнью и творчеством поэта, активно витийствовал на всех мероприятиях по случаю 200-летия Толстого. И даже не ужаснулся ни видом развалин усадьбы, ни обшарпанной, облезлой и разрушающейся усыпальницы писателя. Для меня, правда, в том не было ничего диковинного. И вот почему. Несколько лет назад группа российских писателей совершала тур от Москвы до Новгород-Северского, посвящённый 850-летию «Слова о полку Игореве». Их маршрут включал и Брянск. Тогда председатель областной писательской организации Сорочкин пригласил меня в областную библиотеку на встречу с участниками этого путешествия. Среди них были тогдашний руководитель Союза писателей России Ганичев и недавно сменивший его на этом посту наш Иванов. Я была сильно удивлена, что в библиотеке никто не произнёс даже фамилию Толстого, в то время как литераторы должны были проезжать через родину толстовских предков — село Блистова (потом оно принадлежало матери классика и ему самому), где, по некоторым данным, родился князь Игорь. Толстой, кстати, увлечённый "Словом…", написал даже балладу о переяславском князе Ростиславе, брате Игоря. Я подошла к Ганичеву и спросила, откуда такое глухое игнорирование? Он сказал: а вы напишите, мы опубликуем этот материал. У тогдашнего руководителя областной культуры Н. Сомовой спросила: заедут ли участники в Красный Рог хотя бы на могилу Толстого? Она, знаю, созванивалась с почепскими властями. Узнала также, что почепская молодёжь выезжала в Красный Рог на встречу с писателями, но никого из них не дождалась. Они поехали другим маршрутом. Тогда я этот факт предала гласности через вашу газету, после этого главный редактор "Брянского рабочего" В. Мельников попросил сделать такой материал для своего издания. И вскоре его сотрудники получили послание Иванова в ответ на мою публикацию. Он назвал меня в нём "базарной торговкой". Начинался его опус с высказывания о том, что я "лаю из-за куста" на именитых писателей. Прочитав его, дала добро на то, чтобы он был опубликован. Но главный редактор на это не решился, ему, как я поняла, было неловко за "именитого писателя". Он попросил его сделать более корректный вариант, а мне пообещал, что предоставит возможность прокомментировать его. Обещание было выполнено.

И вот удивляюсь ещё раз: как такого господина сделали руководителем писательского Союза? Нестик его представляет как бывшего офицера, носителя офицерской чести. Хотела бы встретиться с Ивановым и спросить у него кое-что об этой чести. Не завидую я Союзу писателей, который обрёл такого руководителя. Но ведь ещё в XIX веке профессор Никитенко так охарактеризовал эту публику: «Более всего я познал человеческое ничтожество из общения с людьми, так называемыми интеллигентами, литераторами и учёными. Тут только вполне узнаёшь, до какой степени человек лжив, мелочен, самолюбив, высокомерен и проч. И всё это от того, что каждый из этих людей считает себя умнее всех остальных». Лучше не скажешь. Я просто сторонюсь этого сообщества, хотя мне Сорочкин не раз предлагал вступить в Союз писателей. Я не писатель, я просто исследователь, и состоять в такой компании считаю для себя зазорным.

Недавно издала книгу «Временщики и А.К. Толстой», в которой собрала 105 своих публикаций о борьбе за толстовскую усадьбу. На эту тему писала не только я — разные издания, разные авторы, но среди них нет ни одной, в которой бы против уничтожения усадьбы возвысили голос брянские писатели. Нет, могу лишь повторить: состоять в такой компании считаю для себя зазорным.