Михаил Марченко: «Главное — я не «проиграл» своего достоинства»

Наша беседа с сенатором Михаилом Марченко состоялась в день губернаторских выборов. Твёрдый голос, спокойное лицо, уверенные движения. Он давно уже был готов к ещё одному резкому повороту в своей судьбе. Как человек законопослушный, спокойно принял ситуацию, когда новый глава региона меняет в Совете Федерации лицо, которое представляет интересы региональной исполнительной власти. О том, что он будет Богомазом заменён, догадывался с первых дней после назначения того врио губернатора. А спустя несколько месяцев, когда возглавляемое им региональное отделение ЛДПР бросило первому лицу перчатку, окончательно сжёг за собой все мосты. Пробогомазовские информресурсы всласть поиздевались над ним, когда их "кормилец" сгонял в Москву на рандеву с лидером ЛДПР, после чего не только Марченко вычистили из партии, но и распустили всё руководство областной организации жириновцев. Этой акции предшествовали события, о которых Михаил Александрович поведал нашей газете. А началась наша беседа с вопроса весьма традиционного: «После инаугурации нового губернатора, а кто им будет — все уже знают, вы передадите свои сенаторские полномочия своему бывшему однопартийцу, господину Калашникову, подведя черту под почти трёхлетним представительством в верхней палате российского парламента. Какое можете дать определение этому периоду?».

— Если рассуждать с личных позиций — то огромный новый опыт. Я, что называется, изнутри увидел, как устроена власть, как принимаются важные политические решения, сам поучаствовал в этом процессе. Но главное — что за это время помог людям в решении их проблем, подчас, можно сказать, кровоточащих. За всё это время направил в различные инстанции более 700 запросов. По поручению комитета вёл приёмы в Москве. Запомнилась тяжба, в центре которой оказалась семья, ставшая жертвой недобросовестных действий со стороны одной из столичных строительных компаний. Пришлось выходить на строителей, подключать все силы, и в результате деньги пострадавшим были возвращены. И таких маленьких дел, которые, по определению одного из современных политиков, важнее громких обещаний, было немало. Пришлось выложиться по полной и когда в 2013 году помогал выбраться из иракского плена преподавателю Брянского госуниверситета, который загремел туда по недоразумению, а не по какому-то злому умыслу. В прошлом году немало времени и сил было потрачено на оказание помощи беженцам с востока Украины. Чтобы помочь некоторым из них, приходилось обращаться к руководителям таких структур, как Федеральная таможенная и Федеральная миграционная службы. И надо сказать, к моим обращениям они относились с пониманием. Приходилось разбираться в делах с коррупционным душком. По некоторым до сих пор ведутся расследования. Направлял запросы, "стимулирующие" работу "органов". Один из них связан с нарушением прав работников Дятьковского хрустального завода, которым не выплатили зарплату. Я обращался в Следственный комитет, прокуратуру. Какое-то шевеление происходило, но, к сожалению, результатов пока нет.

— Говорят, что их нет потому, что главным выгодоприобретателем от крушения ДХЗ оказался г-н Авдеев, являющийся помощником вашего коллеги Лаховой…

— Не готов сказать сейчас… Вы ставите меня в неловкое положение. Вы хотите сказать, что Екатерина Филипповна прикрывает действия Авдеева? Правильно я понимаю?

— Или Авдеев прикрывается высоким статусом Лаховой…

— Вполне возможно. Я не так давно познакомился с новым прокурором области Войтовичем, который произвёл на меня впечатление компетентного в своей сфере специалиста. Я ему передал документы по хрустальному заводу, которые направлял и в Генпрокуратуру. От него получил заверения, что будет проведено максимально объективное разбирательство. Подождём и посмотрим, правы ли все мы, ожидая от нового прокурора эффективных действий.

Возможно, моя работа была бы более плодотворной, если бы сопровождалась более тесным сотрудничеством с тогдашним региональным руководством. Но мой ресурс использовался далеко не в полном объёме. А что касается "богомазовской" власти, то от неё вообще никаких обращений не было. Поэтому действовал полностью самостоятельно.

— Но давайте поговорим сначала о первом, денинском периоде вашей деятельности. В то время вы держались как-то отстранённо. Было ощущение, что вы продолжаете пребывать в оппозиции к областной исполнительной власти. Что мешало это ощущение развеять?

— Тут надо вспомнить, при каких обстоятельствах я стал членом Совета Федерации. На тот момент наша партия была в жёсткой оппозиции к Денину. Я к тому же был выдвинут кандидатом от неё на губернаторские выборы-2012. Денин часто высказывал недовольство моими действиями. Так сложилось, так получилось, но решение о моём членстве в верхней палате парламента принималось на довольно высоком, не региональном уровне. После этого, хочешь-не хочешь, приходилось взаимодействовать с исполнительной властью. Я не раз бывал у Денина, предлагал свои услуги, заявлял о готовности к сотрудничеству, но каких-то серьёзных поручений не было. Были просьбы помочь в организации министерских встреч со стороны заместителей губернатора. Было несколько встреч в нашем представительстве в Москве. Вот, наверное, и всё. Мне было проще работать с замами губернатора напрямую. Они звонили, просили что-то уточнить, узнать... Не надо забывать и то, что я продолжал находиться у руля нашей областной организации, и нам приходилось критиковать действия власти, реагировать на вопросы, ситуации, которые были у всех на слуху и на виду.

— Ваше отношение к досрочному смещению Денина и его домашнему аресту?

— Я — не следователь. Пусть разбираются "органы". Но если президент принял такое решение, то, наверное, тому были веские основания, которым теперь, видимо, надо найти подтверждение. Сложно сказать, насколько всё объективно было сделано, но отставка эта назревала давно. Ещё в 2012 году многие скептически оценивали шансы Николая Васильевича на переизбрание.

— Но тогда он смог переизбраться в том числе и благодаря позиции, которую заняло руководство ЛДПР.

— На тот момент руководство партии решило так и, повторяю, мне пришлось подчиниться, причём прошу учесть, что тогда я не знал ещё о своей сенаторской перспективе. Я около часа убеждал Жириновского, что не надо снимать мою кандидатуру с выборов, но… Этим снятием был нанесён серьёзный ущерб имиджу ЛДПР на Брянщине.

— Насколько известно, в конце денинского правления вы были сторонником прихода к губернаторству Богомаза, но потом ваши отношения с ним что-то не заладились.

— С Александром Васильевичем мы были знакомы, когда он заседал в Госдуме. Мы не были большими или старыми друзьями. Просто встречались, немного общались. Помню, как-то полушутя спросил: а не попробовать ли ему силы на губернаторском посту? Он стал отнекиваться: мне, мол, это не нужно, не хочу взваливать на себя такую ответственность. Тогда, как мне показалось, это был достаточно открытый, рассудительный, доброжелательный человек. Но после того, как был подписан Указ о его назначении, этого человека словно подменили. Через несколько дней после назначения были, как вы помните, выборы в облдуму и муниципальные органы власти. Он пригласил меня и сказал: «У меня перед тобой обязательств нет. Исполняешь обязанности — ну и исполняй. Мне надо, чтобы выборы прошли тихо». Вот и весь разговор. Только потом стало понятно, что скрывалось за таинственным пожеланием "чтобы выборы прошли тихо". Они были, наверное, одними из самых грязных за всю постперестроечную выборную историю. Кого винить было в этом? Прежнего губернатора, при котором подбирались кандидаты, запускалась вся эта адская машина или его преемника, который уже контролировал весь этот процесс? Потом никакого общения с Богомазом у меня не было.

— Но насколько известно, одна встреча по инициативе замгубернатора Коробко у вас с Богомазом всё-таки была…

— Да, была. Если это можно только назвать встречей. Он позвонил и сказал, что Александр Васильевич хочет со мной встретиться. Когда я пришёл, то первое, что услышал от Богомаза, был вопрос: «Что ты хотел?». На что я ответил таким же вопросом: «А зачем приглашали?». Нелепая какая-то ситуация, в общем, получилась… Впечатление такое, что это было сделано для того, чтобы можно было отчитаться перед Москвой, что работа с сенаторами, партиями проводится. В кабинете присутствовал и председатель облдумы Попков. Ещё мне было сказано: «Ну ты всё равно критиковать будешь?». На что ответил: «Если будете совершать необдуманные поступки, нарушать закон, критика последует в любом случае». Ну, и точку он поставил такую: «Мне по большому счёту не интересны ваши мнение и действия. Занимайтесь, критикуйте». Мне ещё были показаны какие-то бумаги, среди которых были данные о каких-то рейтинговых исследованиях. Как из них следовало, у Богомаза рейтинг был под 80 процентов. Потом эта цифра была, как знаете, "продублирована" на предварительных выборах "Единой России". Как они были организованы и проведены — это уже другая история. Об этом много писалось.

До февраля мы наблюдали за действиями Богомаза. У него было много ошибок, от них никто не застрахован. Но ряд его широко обнародованных, принципиальных заявлений-обещаний, носивших к тому же программный характер, с обозначением сроков исполнения так и повис в воздухе. И с февраля по решению руководства партии мы заняли по отношению к нашему Обещалкину жёсткую, критическую позицию…

— Об этом решении руководства партии мы ещё поговорим. А сейчас вот о чём. Нынешние прогубернаторские СМИ, восхваляя Богомаза, говорят, что он "разгребает тяжкое денинское наследство". Оппозиционно настроенные к нему деятели твердят, что при Богомазе "стало ещё хуже, чем при Денине". А вы как считаете?

— Здесь только время может дать единственно правильный ответ. Если говорить о нынешней деятельности Богомаза, то, наверное, основная его проблема — это команда. Ещё его можно критиковать за пустые обещания, с которыми сильно контрастируют конкретные и весомые дела. Точнее — их отсутствие. Ещё меня беспокоит его реакция на критику. Она будет всегда, важно, как отвечать на неё. Если корректировать свои действия — то это безусловный плюс. Но пока я такого отношения не вижу. Может, после выборов оно появится?

— Вы сказали о команде как о залоге успешной работы первого лица. Но если ключевую роль в ней играет гражданин, ранее судимый, да за разглашение гостайны, то к чему, по-вашему, это может привести?

— Вы о председателе комитета по молодёжной политике облдумы Антошине? Ну, разумеется, ничего хорошего эти "обнимашки" не сулят. Не с таким "послужным списком" люди должны наставлять нашу молодёжь. Но в том, что он позиционирует себя лицом, особо приближённым к губернатору, возможно, только его и заслуга. Личная, так сказать, инициатива, надуванье щёк. В то же время не на пустом месте разговоры про этот альянс возникли. Насколько знаю, Антошин у губернатора Лодкина отвечал за безопасность, потом занимал одну из ключевых должностей в обладминистрации, они кумовали. У Антошина была возможность обогатиться опытом подковёрных интриг и, возможно, этот опыт Богомазом востребован.

— Для вас месть Богомаза была сокрушительной. Мало того, что вы лишились сенаторства, мало того, что вас сместили с должности координатора регионального отделения ЛДПР, так ещё и прогнали из партии. Как говорится, вас переиграли вчистую.

— Не стоит здесь говорить: переиграли — не переиграли. Хотя, конечно, значительный вклад Александра Васильевича во всём этом был. Но не он всё решал. Один из руководителей партии давал мне тогда, в феврале, установку на критику Богомаза. А потом, объясняясь перед другим руководителем, открестился от того, что поручал критиковать. Всё это привело к ситуации, которая подвешенной остаётся до сих пор. Три месяца прошло после разгрома организации, а до сих пор не проведена конференция, до сих пор нет Координационного совета, нет избранного руководителя.

Во мне не надо видеть проигравшего. Главное — я не "проиграл" своего достоинства. В мае Богомаз приезжал "на поклон" к Жириновскому, после этого последовало указание: никаких самостоятельных действий нам не предпринимать. В июне "нашим" муниципальным депутатам были разосланы телеграммы, было велено при прохождении муниципального фильтра ни за кого, кроме кандидата от ЛДПР, подписи не отдавать. Через две недели следует совсем другая установка: отдавать подписи в пользу Богомаза. И телеграммы пришли не по домашним адресам, а в муниципальные представительные органы власти.

Я в этот момент находился в Брянске, звонил в Москву, пытался убедить, что если нет решения о выдвижении нашего кандидата, то не надо поддерживать какого-то другого. Мне было сказано, что решение поддерживать Богомаза принято, надо исполнять. Я отказался исполнять, сказал, что такого поручения депутатам давать не буду. В отместку Координационный совет был распущен. Добавлю только, что на депутатов оказывалось давление. В том числе через их родственников. Им звонили, причём звонки были уже из наших исполнительных органов власти, и говорили, что если депутат не "подпишется" в пользу Богомаза, то могут быть неприятности, могут лишиться работы…

— Что дальше? Из прессы известно, что вы объявили о намерении создать какое-то движение, мелькала информация и о других ваших инициативах…

— Да, под занавес моего сенаторства было принято решение создать общественно-патриотическое движение "Защитим Россию!". Меня поддержало несколько коллег в Совете Федерации. Мы живём в то время, когда на нашу страну оказывается самое различное давление. Цели тут разные — наказать Россию, подорвать российское государство. Если раньше Россию ассоциировали "там" с медведем, балалайкой и водкой, то теперь её делают коварным агрессором, сравнивают её даже с варварским ИГИЛ. Всё это нельзя оставлять без ответа. Наше движение только оформляется, намерения у нас серьёзные — хотим заявить о себе не только в России, но и в странах ближнего зарубежья.

— И напоследок. О чём сожалеете сейчас?

— Ни о чём. Всё, что происходит с человеком, считаю, надо воспринимать как опыт.

Владимир ПАНИХИН