Призван комсомольской судьбой

С ним мы встретились на презентации книги Виктора Александровича Малашенко в августе. Он заговорил о том, что, видимо, его волновало более всего – о приближающемся вековом юбилее комсомола. Тогда и договорились об этом интервью.

Для многих на Брянщине комсомол ассоциируется в том числе с Михаилом Подобедовым (отчество игнорирую, поскольку в комсомольском возрасте было не принято величать молодых людей по батюшке). Несколько лет в цветущие застойные и ещё теми самыми многими не забытые годы он возглавлял областную комсомольскую организацию. Его управленческий опыт сгодился и потом, когда комсомольский энтузиазм предсказуемо трансформировался в строгий партийный стиль, когда уже в постсоветское время овладевал азами демократического парламентаризма, когда стал одним из отцов регионального филиала партии власти. Было интересно встретиться с ним, чтобы не только “отработать тему” – рассказать о том, что чувствует ветеран на пороге столетия некогда самой массовой молодёжной организации. Наш разговор с Подобедовым, человеком, которому непросто преодолевать свою фирменную осторожность, округлость, тем не менее получился достаточно полемичным. Во всяком случае, не скучным. Собеседник не зацикливался на своём “золотом времени”, мы довольно быстро вышли за комсомольские рамки – было видно, что происходящее на Брянщине сегодня его “цепляет” не меньше. Отойдя несколько лет назад от политических дел, он в курсе всех значимых региональных политхитросплетений. Взгляд у него на них свой. Я бы сказал – подобедовский.

– Совсем скоро комсомолу стукнет сотня лет. Возраст сверхпочтенный, не сочетающийся с понятиями “комсомольская юность”, “комсомольский задор”... С каким настроением встретите 29 октября? И кстати, что лично для вас комсомол?

– Для меня он, как это ни банально прозвучит, – судьба. Я был призван комсомольской судьбой. Не знаю, каким провидением оказался на этой стезе. В родной трубчевской школе имени Ленина – активист, в техникуме – комсорг, в институте – замсекретаря комсомольской организации, в которой было более семисот человек. В Трубчевск вернулся молодым инженером по мелиорации земель уже с каким-то управленческим опытом. Там та самая судьба свела с замечательным человеком – Владимиром Николаевичем Кузиным, тогдашним первым секретарём Трубчевского райкома комсомола. Он пригласил меня на работу, стал вторым секретарём. Первого вскоре забрали в Брянск, потом в Москву, в ЦК ВЛКСМ. Я возглавил райком, в 1976 году стал вторым секретарём обкома, потом – первым.

Что тогда представляла подведомственная мне организация? 200 тысяч штыков. 70 тысяч – работающая молодёжь, остальные – учащаяся. 350 человек – актив. Об этом не говорят, но организации, как и весь комсомол, были самодостаточными, средств от взносов и доходов от кое-какой разрешённой деятельности вполне хватало, на шее у государства мы не сидели.

Что это были за годы? По насыщенности с ними никакие не сравнить. Но в молодости так и должно быть. Тогда проводилась куча всевозможных мероприятий. По массовости, по содержанию ничего подобного сегодня нет. Возьмите те же “Кожаный мяч”, “Золотую шайбу”. Были попытки их то воскресить, то чем-то заменить, но где это всё?

– Тут и возникает вопрос: почему эти и другие жизнеспособные структуры рухнули? Не потому ли, что комсомол рассматривался главным образом как резерв партии? И пошёл на дно вслед за нею?

– Ничего худого в этой преемственности не вижу. Почему всё так рухнуло – это слишком длинный разговор. У меня есть на этот счёт своя точка зрения. У руля партии оказались предатели. Многие тогда как думали? Вот прогоним коммунистов, и сразу всё образуется, всему злу конец.

А мне на старших товарищей грех жаловаться. Это были люди особой фронтовой, партизанской закалки. Александр Иванович Ганзенко, Георгий Антонович Юдичев… Этот перечень можно продолжать и продолжать. Да, все они следовали партийным установкам. Жёстким, подчас не совсем оправданным, но они были честными людьми, честно исполняли свой долг.

– Одной честности, чтобы устоять, оказалось, как видим, недостаточно. И дело не только в предателях. Те же Горбачёв, Ельцин, Яковлев и другие взращены самой партией, вон на каких постах оказались. Дело не в персоналиях, а, видимо, в модели власти. Вы вот можете сравнить ту, позднесоветскую, и нынешнюю?

– И та, и другая со своими плюсами и минусами. О партийной зарегулированности, излишней регламентированности всего и вся я уже сказал. Хотя и тут было не всё так просто. При решении кадровых вопросов могли вспыхивать те ещё дискуссии. Помню, как первый секретарь обкома партии Крахмалёв решил послушать мнение комсомольского актива, когда решалась судьба секретаря обкома комсомола Шахова, назначенного на высокую должность в органах госбезопасности. И натолкнулся на нежелание отпускать его. Пришлось ему довольно долго убеждать, втолковывать… В районах, бывало, баллотировавшиеся в первые секретари райкомов комсомола не проходили. К мнению и оценкам их критиков прислушивались.

Тогда не было такой разницы в доходах партийных и советских чиновников, скажем, первого секретаря обкома и инструктора. И не было такой коррупции. Я 8 лет, с 1980 по 1988, отработал первым секретарём Новозыбковского горкома КПСС, и за всё это время было лишь два случая, когда меня пытались “отблагодарить”, в обоих случаях – за решение жилищного вопроса. Когда спрашивал у пытавшихся благодарить, что ими руководило, отвечали: “Подсказали”, “Так принято”. Конечно, и в те времена были деятели, которые игнорировали такое понятие, как партийная скромность, но ничем хорошим для них это не кончалось. Сегодня у тех, кто работает во власти, свободы больше. И соблазнов больше. Отсюда – несопоставимо более высокий уровень коррупции.

– Вот ведь что интересно. Все знают: на уровень коррупции влияет и общественный контроль в лице свободной прессы. В годы вашей молодости, как модно говорить сейчас, свирепствовала государственная цензура, а коррупция была куда умереннее, чем нынче, когда цензуры нет.

– Да, “под” обкомом комсомола была газета “Брянский комсомолец”, “под” обкомом партии – “Брянский рабочий”. У меня был свой стиль общения с подведомственным печатным органом: я исходил из того, что журналисты – так сказать, штучный товар. В “Комсомольце” тогда работали сильные журналисты, вы знаете их имена, и я с товарищами старался не ущемлять их творчество. Да, была государственная цензура, номер газеты не мог выйти в свет, если нет позволения цензора. Но он стоял на страже прежде всего государственных тайн. Сегодня нет цензуры, но есть другие ограничительные механизмы, хотя их и можно обойти.

– Но только не в случае, когда вздумаешь критиковать действия власти. Можно сослаться на пример с нашим изданием.

– Я сейчас выписываю три газеты – “Брянский рабочий”, “Брянские факты” и вашу. Это делаю для того, чтобы иметь как можно более полное представление о происходящем в регионе. Вот “Брянский рабочий”, “Брянские факты” поддерживали пенсионную реформу, а ваши авторы, напротив, критиковали. Конечно, можно было бы ограничиться одним изданием, если бы оно могло позволить печатать различные материалы, прежде всего – критические. Но этого нет. Вашу газету я выписываю не потому, что в её названии есть слово, связанное с дорогим моему сердцу комсомолом. Вы заняли совершенно особую нишу. Критическую. Это на пользу всем. Но я не всегда согласен с вашей позицией. В истории с закрытием “Тимошков” не совсем согласен, например. Ну ведь не украшает это здание город…

– Так и мы тут не находим повода для восторга. Да, не архитектурный шедевр. Но речь-то о другом, о законности закрытия. Когда суды находят, что построено оно законно, когда МЧС говорит, что может эксплуатироваться, а всё делается наоборот… И когда губернатор на встрече с арендаторами начинает твердить им: «Вы рабы!», то как тут смолчать? Молчащих и так уйма.

– Да, там вопрос большой. Сам этот случай – испытание для власти. Она тут не во всём, наверное, права.

– Скажите, вы работали с несколькими первыми секретарями обкома компартии, с несколькими губернаторами. О каждом у вас есть своё мнение…

– Есть. Всех их объединяла, конечно, неординарность. Политического долгожителя и уже своего на Брянщине Крахмалёва сменил Попов – человек иного склада. Считаю, нам не повезло, что у руля он был совсем недолго. Инициативная, весьма неравнодушная была личность. Обстоятельный, мудрый человек. Его сменил Сизенко с креном в авторитарность. Он привнёс черты так называемого московского стиля. При нём было, кажется, три волны, когда меняли председателей райисполкомов. В то же время, в профессионализме ему было никак не отказать. Спорить с Евгением Ивановичем было трудно, но можно. И всё же, в этой череде выделю нашего Анатолия Фомича Войстроченко. В нём воплотились черты предшественников. Да, был, может быть, попроще, но брал энергичностью, желанием разобраться, помочь. В сущности, был тёплым человеком. Губернаторы? О некоторых из них, до Лодкина, и сказать-то почти нечего, а о Лодкине – не хочу.

– Да уж, после стольких гадостей из его уст и из-под его пера в ваш адрес… И всё же, насколько справедливо, что именно Лодкина считают родоначальником большой коррупции на Брянщине?

– Может быть, может быть… Оненко в вашей газете рассказал довольно полно. А помните, кстати, скандал с “проданными улицами” в Бежице? Без него так ловко распродать многочисленные соцобъекты БМЗ вряд ли удалось бы. Лодкин – не хозяйственник, вёрткий, прожжённый политик, краснобай. Да хватит о нём. О Денине говорить можно много. Я его хорошо знал ещё со времён “Снежки”, его депутатства в облдуме. Имел к нему прямой доступ. Видел, как он вёл производственные дела, и у него хорошо получалось. Одарённый в этом смысле человек. Но хозяйственное и государственное управление – это не одно и то же. Беда Николая Васильевича, что отношения он выстраивал своеобразно. На таком посту важно определить круг людей, которые могли бы сказать по делу, не боясь угодить в опалу. Даже авторитарный Сизенко собирал такой круг и выслушивал. Решение принимал такое, какое считал нужным, но выслушивать людей считал необходимым. Думаю, это не совсем получалось у Денина. А после выборов в 2012 году он и вовсе стал отходить от такой практики. В итоге, стал жертвой интриг тех, кого приблизил. Один Климов чего стоит. Хоть он и мой земляк, и техникум один с ним заканчивали, но после той роли, которую он сыграл в судьбе Николая Васильевича, в нём трудно найти приличного человека.

Действующему губернатору давать какие-либо оценки воздержусь.

– Скажу опять: и всё же… И всё же не кажется ли, что в чём-то, ну в кадровой политике, например, Богомаз повторяет ошибки, делая ставку не на тех? Я – о том же Антошине.

– Трудное это дело – подбор кадров, трудное. Но этот кадр… Мы же всё видим. Это хуже Климова, тот хоть был так не замазан. Давайте подождём следующего года, выборов в облдуму. Могу дать прогноз: победит “Единая Россия”, но без потерь не обойдётся. Позиция партии по вопросу о пенсионной реформе не забудется.

– Да, кстати, одним из пропагандистов этой “реформы” был Анатолий Петрович Бугаёв, человек, в судьбе которого вы сыграли заметную роль. Как и в карьере другого Петровича – Юрия Гапеенко, которого нынче дожидается скамья подсудимых. Как оцениваете произошедшее с ним?

– А как тут оценивать? Отрицательно, конечно. Купиться на какие-то коврижки – это недостойно офицера, человека. Да, я его подтаскивал к руководству региональным отделением. Хотя, если откровенно, предчувствие было нехорошее. Стала вскоре доходить информация о том, что Юрий Петрович не совсем чист на руку относительно денежных дел. Я всегда держался подальше от них, а если разминуться не удавалось, требовал всегда щепетильности в этих делах.

Бугаёв Анатолий Петрович – человек непростой. Он когда-то даже оппонировал мне в Думе. У него такой нажимной стиль, приходилось его осаживать, но договориться с ним всегда удавалось. Был у него в гимназии, мне понравилось, что он там сделал. В целом оцениваю его положительно. Это моё субъективное мнение. Но знаете, надо смотреть всё же вперёд, на молодёжь. Не роптать на неё. Она у нас разная. Одна завоёвывает золото на молодёжных интеллектуальных олимпиадах. Другая… как в Керчи. Но во все времена были отморозки. У нас, помню, в семидесятые годы тоже в Клетне один подросток опасную пальбу из ружья учинил. Всё бывает, всё случается. И всё же, чтобы реже случалось, а лучше чтобы не случалось вовсе, нужны какие-то свои, новые формы работы с молодёжной аудиторией. Сегодня есть такие структуры в системе госуправления, но они, к сожалению, и малочисленны, и малоавторитетны.

– Как отметите комсомольский юбилей? Сто лет всё-таки!

– В кругу друзей, тех, с кем был в одной созидательной комсомольской связке. Это не высокие слова, всё это пропущено через сердце. В Кремлёвском дворце будут торжества, я был участником таких торжеств, когда комсомолу исполнялось 90, 95 лет. Отмечаться будет юбилей и в Брянске. Губернатор, председатель областной Думы не останутся тут в стороне.

– Импонирует, что при всей тоске по былому времени, когда, как известно, и поля были тучнее, и реки полнее, вы всегда открыты переменам. А что скажете о происходящем сегодня в стране?

– Россия развивается. Стратегия этого развития, по моему мнению, правильная, а тактика… Российская Счётная палата и Столыпинский клуб заключили вот, что роста пенсий по отношению к зарплатам не будет. Вместо “опережающего роста доходов” пенсионеров ждёт обнищание. Среднее отношение пенсий к зарплатам составляет 33,5%, а к концу “реформ” оно будет ниже 32%. Основную выгоду от пенсионного секвестра получили владельцы нефтегазовых, угольных, металлургических и химических компаний, сохранившие скрытое субсидирование своего бизнеса. И узнаю, что доходы у сверхсостоятельных наших сограждан увеличились в этом году на 10%. Это на фоне уже четырёхлетнего падения реальных доходов. За этим разрывом надо ведь следить. Получается, одни становятся богаче, потому что другие становятся беднее? И богатым помогают в первую очередь. Дерипаске, например – давайте пиво будем разливать в алюминиевую тару и продавать круглосуточно. Надо, наконец, понять, что для России, россиян вопрос социальной справедливости – один из самых жгучих. При игнорировании его закладывается мина замедленного действия. Может рвануть. Увы, такое вот неюбилейное завершение разговора по случаю юбилея. Но я обучен заглядывать вперёд. Комсомолом обучен.

Беседовал Владимир ПАНИХИН