Когда дым рассеялся...-3

(Продолжение. Начало в № 23, 24)

Фундамент заложен предшественниками

— О "Брянской губернии" и других брянских СМИ ещё поговорим. А вот скажите, в чём наш регион в своём развитии при Богомазе серьёзно прибавил, есть ли такие направления, на ваш взгляд?

— Я знаю только два самостоятельных проекта при нём, но я не знаю, как они развиваются сегодня. Это кроликоферма на базе птицефабрики "Вельяминовская" в Карачевском районе. Но я не видел, что там за кроликоферма. И в Журиничах тепличный комбинат. Все остальные проекты, в том числе и картофельный, и Жутенков, и "Царь-мясо", и "Мираторг", и "Куриное царство", и "Победа-Агро" — все эти проекты нашей командой начинались. Я всегда говорил и согласен с высказыванием Шенкарёва недавно в вашей газете (в опубликованном в июле-августе с.г. интервью бывший депутат Госдумы Шенкарёв говорил о том, что сегодняшние успехи в сельском хозяйстве заложены были ещё при Денине — прим. ред.), он, вроде, не сельхозник, но человек понимает, что говорит. Так я, тогда ещё находясь во власти, говорил: «Мужики, если мы даже прекратим вкладывать в село, производственные показатели у нас будут не менее пятилетки расти, потому что все эти компании будут выходить на проектную мощность». Вот все они и выходят, а "Мираторг" ещё и не вышел, но то, что нынешним руководством области уничтожается сельский уклад жизни — это точно.

— А как, в чём он уничтожается?

— Вот смотрите. На государственном уровне принята программа развития сельских территорий. Чтобы развивалась сельская территория, хотели б мы, не хотели — должны быть хорошие рабочие места. Я говорил, что там мы ничего великого не создадим, надо хотя бы возродить то, что когда-то было. Раньше были в селе закупщики излишков молока, хотя тогда излишков не было. Вот надо возродить систему закупщиков сельхозпродукции, чтоб они дальше её продвигали и сами зарабатывали. Но территории нельзя уничтожать "Мираторгом". Я и с "Мираторгом" тоже договаривался: «Ребята, да, вы асы в экономике, но если колхоз рядом с вами еле дыбает, поддержите, если можете, но не уничтожайте, иначе деревни абсолютно не станет». Вот сегодня в полутора километрах от федеральной трассы есть хозяйство "Молотино". Дорога туда вся в колдобинах, убита. Там хозяйство более-менее теплится. И оно никому не нужно. Так где тогда программа развития сельских территорий? Бетово. Здесь когда-то Воронцов три пятиэтажки построил. Хозяйство едва теплится. Так надо же не допустить полного развала. Нам говорили про агрогородки, которые мы делали. Экономика чтобы там зацвела, необходимо было десяток, а может, и не один десяток лет. Я говорил, что в каждом районе если где-то производство, жизнь теплится — это надо всячески поддерживать.

Намерения и реальность

—  Что испытываете, когда вы, с которым многие связывают едва ли не возрождение регионального сельского хозяйства, слышите от самого Богомаза и его обслуги про нынешние сверхрекорды в получении картофельных и зерновых урожаев? Вот, к примеру, такая совсем свежая цитата из публикации карманного "Брянского рабочего" о сельхозсеминаре в Погарском районе: «Как шутили на семинаре, если не подведёт погода, то есть шанс попасть в Книгу рекордов Гиннесса по урожайности зерна. Потенциальная урожайность брянских полей может переваливать за 120—150 ц/га. Может на отдельных участках доходить до 200. К слову, в советские годы уже за 28 центнеров с гектара могли дать Героя социалистического труда». Чуть раньше говорилось о 125 центнерах зерна с гектара, а теперь выясняется, что на брянских землях и 200 — реальность. Однажды об этих вопросах на наших страницах порассуждало одно компетентное лицо — профессор Брянского аграрного университета Шпилёв. Правда, после этого он почему-то стал настойчиво требовать от нас опровержения своих оценок. Вы наверняка не хуже знаете предмет и можете выступить здесь достаточно авторитетным экспертом.

— Погоня за статистическими показателями, сами показатели — это не говорит о реальном положении дел в агропромышленном комплексе. Я смотрю статистику: 2 миллиона тонн зерна, 120 и даже теперь уже 200 центнеров пшеницы с гектара… Вообще как это получается всё? Откуда? Спрашивал у отдельных, не буду называть их: «Скажите, при мне вы 18 центнеров получали, а сейчас 35—40?». Ответ: «Приезжает вице-губернатор с директором департамента сельского хозяйства, я, как глава района, со своим начальником сельхозуправления садимся и подписываем намерение, что посеем хорошими семенами, внесём, защитим и получим столько-то центнеров. Осень подошла, как собирали 18 центнеров, так и собрали. К нам приезжают: «Зернецо? Вы ж подписывали»». Юридически не подкопаешься, это намерение. Глава потом: «Ага, надо 1000 тонн приписать». Делит на всех производителей, зовёт их к себе: надо вот так. И единицы, которые не подписывают. Вот и растёт и урожайность, и валовый сбор зерна… Этот год благоприятный для зерна, но в прошлом рожь-то на хлебопечение закупали в Башкирии. Как это не оказалось у нас продовольственной ржи? И получается, я цифры смотрел за прошлый год, что пшеницы, ржи, ячменя, овса — всего этого меньше, чем взять года два назад. Я не говорю о советских временах, там валовка была, по-моему, миллион двести тонн без кукурузы на зерно. В статистике есть графа — "Кукуруза на зерно". А у нас если кукурузу убрали, то это кукуруза на силос, а записывается так, что мы, оказывается, зерно в мешки или в силосные ямы загнали, и никому не нужно разобраться, что на самом деле происходит.

Приписки нетрудно выявить. Я говорил отдельным политическим структурам: «Возьмите любой район. Сделайте запрос в статистику, сколько чего собрали, повстречайтесь с теми, у кого выросла, так сказать, в два раза урожайность. И вы найдёте всё зерно. Если его чуть ли не в два раза больше намолотили, зарплата должна вырасти? Горючего на перевозку потратили больше? Если на молоко ушло, значит, молока больше должно появиться? В конечном итоге либо с прибыли должны быть денежки, либо с НДФЛ». Но никому ничего не нужно.

200 центнеров зерна с гектара? Я понимаю, опытное поле. Но покажите, научите меня получать на круг хотя бы 80 центнеров. A 200 — это я не знаю. Или уже просто тормозов нет? Или кому-то это надо?

— Но допустим даже, что можно получить 200 центнеров с гектара. А что будет с землёй-кормилицей после этого?

— Я как-то смотрел выступление губернатора Белгородской области, который говорил, почему хлеб раньше и теперешний так отличаются по вкусу. Потому что то зернецо, которому давали и минералки немного, и органики, — оно брало свою силу с земли. Сегодня ему дают в изобилии "химию". И почва, в конечном итоге, станет мёртвой. Потому что вносится колоссальное количество минеральных удобрений. Почему картошка сейчас не хранится? Раньше её в буртах хранили. Сегодня — в картофелехранилищах, с принудительной вентиляцией. Она от переизбытка "химии" поплывёт. А для того, чтобы "химия" лучше усваивалась, поливные поля устраивают. Когда это было? Я когда ещё на "Снежке" работал, ездил в Голландию, там по 600 центнеров получали, но я нигде не видел там дождевых установок, а у нас сегодня есть. Чтобы усвоение огромных доз минеральных удобрений лучше было. И картошки было, соответственно, больше. Поэтому всё делается, чтобы побольше выкачать с земли прибыли. Но самое главное: наши селяне, получающие якобы заоблачные результаты, которые не снятся даже Черноземью, не стали что-то жить лучше. Ну а нарисовать можно и 300 центнеров с гектара пшеницы.

А пиарится Богомаз

— Богомаз значительно превзошёл вас не только на сельскохозяйственном, но и на дорожном направлении. Он не устаёт твердить, что при нём строительство дорог в разы больше при снижении себестоимости затрат. Как такое возможно — впрямую не говорит. Но оно ясно любому: подразумевается, что "на дорогах" в вашу бытность губернатором воровали по-чёрному...

— Всё это чушь. Есть правоохранительные органы, которые тут всё могут отследить. К ним и вопрос. Может, что-то и приворовывали. А сегодня? У нас дорожный фонд был менее 3 миллиардов, а посмотрите, какой он, так сказать, сегодня. Сколько федеральный центр денег даёт. Он даёт, а пиарится Богомаз. И вот что интересно. Нет, по сути, зимы, когда можно на погоду списывать брак, но ямочный ремонт проводят, колейность устраняют. Полгода проходит, и давай по новой, до 25 процентов брака, как сообщалось, устраняют. Мы были виноваты? Но у вас всё в руках, поднимите себестоимость дорог. Недавно по радио нашему слышу, что где-то дорога развалилась. И поясняют: старое основание оказалась крепче нового. Смех, да горе. Мне кое-кто из дорожников, не буду называть фамилий, подготовил сравнительную таблицу 2014 и 2020 годов. Сколько чего стоило тогда и теперь. Цены на всё выросли, и как при этом можно строить в три раза больше прежнего, как трезвонят? И надо сказать, что мы, в основном, применяли гранитный щебень, а сейчас в моде известняковый, ну от того, наверное, и ползёт всё.

Коррупционный мотив или?

— В своё время вас и вашу команду жёстко критиковали за строительство двух брянских предприятий за бюджетный счёт — хлебозавода и фабрики мороженого. Чем была вызвана необходимость этого строительства, если не рассматривать приписываемый вам коррупционный мотив? Не могли бы вы прежде, чем говорить о новой фабрике мороженого, пролить свет на то, что произошло со старой, имеется в виду предприятие "Брянскхолод"? Что с ним случилось? И, наконец, почему построить фабрику мороженого, точнее, почти построить, оказалось легче, чем её достроить и ввести в эксплуатацию? Что или кто за 6 богомазовских лет мешает это сделать?

— Ну, сначала — о хлебопечении. Если взять по области хлебозаводы, то там оборудование было ой-ё-ёй, так сказать, каких времён. Энергоёмкое, производительность в сравнении с завозной продукцией меньше. Вот мы и рассматривали возможность построить один хороший хлебокомбинат, чтобы он мог успешно конкурировать. Другие, такие как Бежицкий хлебокомбинат, Брянский, хоть и работают хорошо, но не смогут конкурировать, там надо техническое перевооружение делать. Но не закрывать их. Пусть конкурируют. И вот этот завод, что в Фокинском районе построили, на втором этапе он может готовить хлеб-сырец. Мы это предусматривали. И потом мини-печи установить в крупных бюджетных учреждениях — в больницах, школах, чтобы туда завозился хлеб-сырец и там выпекался и подавался на стол с пылу с жару. Это проект с прекрасным оборудованием, он мог работать эффективно, если его довести до логического конца. Почему это не делается, вопрос уже не ко мне. А коррупционно? Это всё голословно. Я не один раз говорил, что элементарно просто высчитать, и если там что-то где-то прилипло, надо спросить, а не просто, так сказать, смаковать.

А фабрика мороженного? Я и тогда говорил, и сегодня говорю: "Брянскхолод" и по сей день работал бы, если бы при Лодкине не убрали Ковалёва, директора, если бы не растранжирили этот хладокомбинат. Я пробовал тогда писать. Хотя там был 51% федеральной собственности, его просто растащили. Кто-то башню водонапорную прихватил, кто-то... Потом перепродали третьим лицам. И, к сожалению, ни прокуратура, никто ничего противоправного не нашли. А предприятия не стало. Его просто развалили.

Кстати, этот хладокомбинат хотел купить Семеньков, который был тогда депутатом Госдумы. Может, за то на меня и надулся, что я не поддержал. Но я ему говорил: «Василий Иванович, там ничего нет, ты вникни сначала, чтобы ты меня завтра не костерил, там уже всё разбазарили и растащили. Ты, как депутат, разберись, чтобы не получилось, что ты фантик купишь».

— А кому было выгодно разваливать?

— Ну, наверное, тому, кто, так сказать, начал заниматься этим бизнесом, выпускал мороженое. Тогда в области потреблялось пять тысяч тонн мороженого, брянское мороженое котировалось. Даже в Подмосковье под нашим брендом выпускают. Я посылал туда людей и видел, что это и рабочие места, и дополнительная налогооблагаемая база, поэтому и было принято решение...

— То есть, когда вами принималось решение строить новую фабрику, в Подмосковье посылались люди?

— Конечно.

— А кто там выпускает брянское мороженое и почему оно выпускается в Подмосковье?

— А вот они как-то зарегистрировали этот бренд и под ним выпускают. Что и как — я до тонкостей не докапывался. Я посылал людей и узнал суть, что это прибыльный бизнес. Но то предприятие, раздербаненное, восстановить было невозможно. У кого там что оказалось — я не знаю, хотя там были ещё и склады по военному запасу. И тогда было принято решение построить новую фабрику мороженого. Я глубоко убеждён, что это прибыльный бизнес. И мы будем влиять и на цены при закупе молока у сельхозпроизводителей. На этой фабрике можно расширять производство и выпускать и не только мороженое, чтобы запустить его, необходимо было, наверное, полгода. Но, видимо, тот, кто занимается этим бизнесом сегодня, понимает, что означал бы этот запуск для него. Говорят, это Антошин. Не буду судить, я документов не видел, я говорил: «Давайте 49 % мы выставим на торги — выкупайте, но 51 процент, пока мы не увидим, что вы этот бизнес будете развивать, останутся в областной собственности. Чтобы вы не построили потом на этом месте двадцатиэтажку». Но и бизнес не пришёл, и Денин потом ушёл.

— Вы говорите, что направляли людей в Московскую область посмотреть на предприятие, производящее мороженое. А вот сейчас возьмёшь этикетку от порции этого подмосковного лакомства, и на ней прочитаешь два адреса. Один — подмосковный, другой — брянский. Но если бы москвичи выпускали это мороженое, зачем им брянский адрес? Значит, в Московской области выпускает кто-то из Брянска? И тут вспоминается рассказ большого специалиста в этом деле, председателя совета директоров так и не запущенной до сего дня Брянской фабрики мороженого Виктора Михайловича Коробко, который рассказал нашей газете, что оборудование из раздербаненного Брянского хладокомбината было вывезено в Подмосковье, и там штампует мороженое с завозом и реализацией в Брянске.

— Вполне возможно.

— Насколько известно, по всей этой истории и уголовные дела возбуждались. И Антошин, которого в своё время Лодкин направил на хладокомбинат из областной администрации, задерживался и помещался в изолятор. А потом всё это тихо как-то было спущено на тормозах. Так это была недоработка правоохранительных органов, власти? Или там уже никак было не подкопаться к этой воровской схеме?

— Не знаю. Во всяком случае, мы направляли письма. И получали ответ, что всё в рамках, так сказать, закона. Поэтому не могу сказать.

— Но вот сейчас столько времени фабрика простаивает законсервированной. Что мешает нынешней власти довести её до ума? Совсем же немного осталось. Здравой логике это не поддаётся.

— Не поддаётся. Я согласен с вами. Значит, мешают представители этого бизнеса.

— Ну а главный у нас представитель этого бизнеса Антошин?

— Не знаю. Юридически так сказать я не могу. Я могу просто со слов, то, что вы говорите. Это надо сделать запрос в налоговую инспекцию, тогда это можно… Зачем я буду говорить того, чего не видел?

— Несколько лет назад в декларациях Антошина можно было прочитать, что его жена владеет специализированным транспортом для перевозки замороженной продукции, а сам он во время избирательных кампаний, в которых участвовал (например, в 2014 году), на публичных мероприятиях бесплатно раздавал мороженое.

— Власть может всё найти, никакой сложности. Значит, нет необходимости или ещё какие-то договорённости есть.

Крушение «Снежки»

— Сегодня птицефабрика "Снежка", контрольный пакет акций которой был у вашей семьи, — банкрот. Насколько известно, сползание её в эту яму началось ещё когда вы работали губернатором. О том, что там не всё благополучно, судили по частой смене руководителей предприятия, в которых была одно время даже ваша дочь. В чём вы видите главную причину падения "Снежки"? Можно ли ей было избежать этой участи уже в то время, когда вы вернулись на предприятие? Если можно, то что помешало? И, наконец, что ожидает теперь "Снежку"?

— Ну, во-первых, никогда со дня акционирования в 1993 году семья Денина не имела контрольного пакета акций "Снежки". И по доверенности не было. 28,3%, всё. Но для контрольного пакета мы всегда находили сторонников, иногда даже и больше находили в зависимости от того, какие вопросы рассматривались на собрании. То, что вы расписали, имею в виду в средствах массовой информации, что это семейный бизнес, но я говорил, даже нынешним руководителям: да возьмите, посмотрите — ни на Денине, ни на родственниках, ни на близких, ни на друзьях ни одного помещения, ни одного гектара земли в центре нет. И акции заложены в "Россельхозбанке". Возьмите, выкупите залог, и вы приходите на предприятие. Вот если вы будете бизнес Богомаза выкупать, то всё, что на нём — тракторы, комбайны, землю… — вы у него будете выкупать. А тут у Денина вообще нечего выкупать. Выкупили залог в банке, пришли, назначили, кого считаете нужным, и развивайте предприятие.

Моя вина в том, что я не давал коллективу переходить на производство мяса птицы, хотя оно прибыльнее, чем яйцо. Да, находясь во власти, я последнего директора увидел в лицо, когда меня выгнали. Ко мне домой, живу рядом, приходили кто-то из работников пожаловаться: то ли зарплату не выдали, то ли... Я Симоненко или Касацкому, которые в разное время село курировали, подсыплю: «Вы ж разберитесь, что там происходит, почему людям зарплату не выплачивают». Они съездят туда, понакрутят или ещё что-то, так сказать, и стихло. И приписки были, которые я уже потом увидел. Не платили ни налоги, ни зарплату, ни за газ, электричество. Слишком никто не лез, хотя я говорил и налоговикам: не отключайте не только "Снежку", но и "Сантехлит", ни других, но выбивайте деньги, выбивайте. Перекроем — уничтожим ещё один экономический островок. Моя вина, что я не влазил. Хотя вы меня постоянно критиковали, что я только и управляю "Снежкой". А наверное, нужно было влазить и смотреть. Я всегда говорил: власть должна вмешиваться.

— Но почему так получилось, что "Снежка" стала угасать? При вас она же развивалась. Когда стали губернатором, казалось бы, мошенники должны остерегаться...

— Казалось... Казалось, а никто не влазил, в том числе и замы делали вид, что там цветёт и пахнет. И накопился такой ком задолженностей, а как Денина не стало — подали на банкротство. Подали энергетики, которые подчиняются власти областной. Вот для чего это было сделано, я не знаю. Тысяча рабочих мест. Наоборот, нужно было посмотреть с энергетиками, рассрочить, может, и власти вмешаться, так сказать, в этот процесс; может, даже и выкупить пакет акций, который на стороне там, для того, чтобы помочь, даже предложить тому же Денину — продай эти акции, и мы будем развивать. Но, видимо, задача была наоборот это всё сделать. И когда я уже вернулся, мы пробовали всё сделать и влазили в долги, я уже и под своё имя просил помочь, но чисто оттягивали во времени.

Чтобы получить яйцо, надо 125 дней, 4 месяца надо поить, кормить, освещение, газ, зарплата. Вот на эти четыре месяца необходимо иметь денежную сумму. А я бегал, искал, на неделю нашёл — неделю прожили. Следующую неделю не нашёл — срываешь птицу, пока нашёл — ты уже от неё не получишь того экономического эффекта. Вот это всё волынилось, волынилось… Председателю Думы (с губернатором я не общался) говорил: «Это не Денину нужно, это вам надо». Наверняка, ему передавали. Денин — всё, возьмите. Когда банкротство наступает, понятно, у совета директоров, а я был его руководителем на общественных началах, после решения суда никаких полномочий нет. Но я говорил конкурсному управляющему: только через производство можно выкарабкаться, если вы идёте по этому пути — я с вами, если нет — всё, я ухожу. В распродаже участвовать не буду. Проходит какое-то время, мы начали искать арендаторов, но тут организуют внеочередное собрание кредиторов. Энергетики. На собрание приезжают все, кто подконтролен власти — банки, энергетики, департамент сельского хозяйства, управление ветеринарии… Те, кто представлял бизнес, говорили, что нельзя это делать, мы ж ничего не получим. Но их голосов было недостаточно. Меняют конкурсного, из Москвы присылают. Я сказал:

«Дорогие, я участвовать в разбазаривании не буду. Оценили фабрику в миллиард пятьдесят миллионов рублей. Понятно, за эту сумму не продадут, но я, если вы будете за копейки продавать, я просто, как физическое лицо, тогда буду направлять в прокуратуру бумаги. Чтобы проверили». Потом этот новый конкурсный всё-таки заявился: «Николай Васильевич, мы понимаем, что без производства ничего не получат кредиторы» — «Так дорогие, — сказал, — идите к своим крышевателям, кто вас ставил, и посоветуйтесь. Вы думали, что тут золотая жила течёт и что Денин мешками золото носит?». Как уехали, так — с концами.

— А что со "Снежкой" сейчас? Корпуса вроде бы ещё стоят, в отличие от того же "Сантехлита", который уже при Богомазе попросту растащили и сровняли с землей. Но производства никакого нет.

— Никакого. Запустить фабрику можно в любой момент. Перед новым годом я ушёл оттуда. Там было прекрасное оборудование и для молодой птицы, и для взрослой, и убойной, яйцесклад. Нужно было на тот момент на полгода 70 миллионов рублей, не разово. И запустить. В марте завезти цыплят или инкубационное яйцо, и к августу-сентябрю пошло бы яйцо, которое позволило бы уже нарабатывать прибыль и рассчитываться. Но побеждает что-то там другое. Москвичу, наверное, видней. Или кому-то эти 50 гектаров нужны. Если бы они на Денине были, он бы тогда их продал (смеётся). Вот создали, что семейный бизнес, Денина всё, так сказать. Говорю: так вникните, вникните, сделайте запросы и поглядите, что и как на самом деле. Вы зайдите сейчас в любое бюджетное учреждение — нигде нет диетического яйца. Можно объяснять: и это яйцо хорошее. Хорошее. Кто говорит, что плохое? Но это уже столовое, это уже по питательности другое яйцо. Но хотя бы для ребятишек, больных… Понятно, можно купить. Ну объявляйте тогда конкурс на закуп диетического яйца, чего не объявляете? Но диетическое яйцо — это срок хранения. Поступают, как когда-то в Нижнем Новгороде, где губернатор говорил: «А мне до лампочки, какое там яйцо, с Польши или ещё откуда. В магазине есть — и все проблемы решены». Вы что вообще творите? А рабочие места? Вы что, не слышите президента, который бьётся за рабочие места?

Денин 21,8 млн вложил (эта сумма была взыскана по "делу Денина" в 2015 году — прим. ред.), УМВД подтвердило, что всё на "Снежку" пришло. "Снежка" ещё с 2011 года во все уровни бюджетов платила в среднем по 50 миллионов рублей налогов. За 10 лет — 500 миллионов. Это кроме рабочих мест.

— Когда во время суда над вами открылась вся документация по ЧП на "Снежке", у многих возникла мысль, что если бы с самого начала следствие шло по-нормальному, полностью разобралось во всей ситуации, то и никакого дела не было бы.

— Видимо, наработка по Денину уже была, наверное, уже что-то готовилось. Я писал прокурору Журкову: «Николай Васильевич, может, там действительно что-то, ну разберитесь тогда. Давайте накажем, кто и что там сотворил. Неважно, что "Снежка"». На мой взгляд, уже был планчик такой. Я, когда меня сняли, был в администрации президента. Они ждали, что я на коленки упаду и скажу, что виноват. Я и письмо оставил Иванову Сергею Борисовичу, расписал всё-всё. Он: «Ты же пойми, всё уже свершилось» — «Что, Сергей Борисович, свершилось? Кто-то готовил документы, кто-то носил президенту — так вы спросите, для чего вы это сделали?». Но... И после этого уже всё поехало.

(Окончание следует)